Глава IV. Тактические задачи советских партизан

Начальник Центрального штаба партизанского движения генерал-лейтенант Пономаренко следующим образом сформулировал тактические задачи советских партизан:

«С самого начала Великой Отечественной войны советские патриоты по призыву Иосифа Виссарионовича Сталина стали создавать партизанские отряды... диверсионные группы... Их целью было бороться с частями вражеской армии, взрывать дороги, портить телефонную и телеграфную связь, уничтожать склады, базы, создавать невыносимые условия для врага и всех его пособников, преследовать и уничтожать их на каждом шагу, срывать все их мероприятия»{99}.

Нам остается только сделать ряд пояснений и уточнений, чтобы правильно оценить тактические задачи партизан. Самое важное— это правильно разграничить сферы деятельности между армией и партизанами. Мы видели, что до тех пор, пока советские партизаны сражались на ничейной земле, их действия были неэффективны. У них не было другого объекта для нападения, кроме противника, который ведет боевые действия непосредственно на фронте. Такого рода задача стоит перед армией; партизаны же для этого не оснащены, и перед ними таких задач не ставится. Как правильно указывается в приказе Сталина от 1 мая 1942 года, самая подходящая сфера деятельности партизан— вражеский тыл.

Отсюда следует, что в задачу партизан, как правило, не входит захват или удержание территории, и поэтому [124] советские партизаны, за исключением тех случаев, когда им нужно было подготовить плацдарм для Красной Армии, не вели боев за овладение территорией. Их действительная задача состояла в том, чтобы изматывать силы противника, нанося ему сокрушительные удары по наиболее уязвимым местам. Точно такой же точки зрения, как мы видели, придерживался и Мао Цзэ-дун, и он был прав.

Партизаны, по словам Карла Маркса, должны применять такую тактику, при которой «более слабая армия может противостоять и более сильной, и лучше организованной»{100}. Поэтому они должны избегать действий против превосходящих сил противника. Мао Цзэ-дун в своей борьбе придерживался именно этого правила.

Снова возвращаясь к Мао Цзэ-дуну, отметим, что он сделал следующий вывод: партизанский налет должен быть прежде всего неожиданным. Он должен достигать цели молниеносно, до того как противник сможет собрать превосходящие силы, а это значит, что партизаны всегда должны уметь быстро исчезать. Правило партизанской борьбы состоит в том, чтобы как можно меньше времени находиться в соприкосновении с противником. То, что полковник Лоуренс сделал правилом для своей Арабской армии, является правилом и для любого партизанского отряда. А его армия действовала «наименьшими силами в кратчайшее время в самом отдаленном месте». Противник должен быть лишен возможности нанести ответный удар.

Командир партизанского отряда должен умело выбирать объекты для нападения. Каждый возможный для атаки объект должен быть важным; среди важных командир выбирает наиболее уязвимые.

Поэтому командиру партизанского отряда нужна отличная разведка. Успех его действий практически зависит от качества разведывательной службы. Партизанская разведка имеет две функции. Во-первых, командир должен знать планы противника: «Командование отряда знало... все, что немцы намеревались предпринять против нас, и [125] благодаря этому всегда могло своевременно изменить маршрут или принять другие контрмеры»{101}. Во-вторых, командир должен знать все необходимое для того, чтобы обеспечить успех собственного нападения. Бессмысленно совершать налет на склад противника, если он пуст, или подрывать железнодорожное полотно, если по нему должен пройти пассажирский поезд.

Но не всякий важный и уязвимый объект может быть объектом для нападения партизан. Допустим, партизанская разведка установила, что противник плохо охраняет железнодорожный мост, что каждую ночь по нему проходят три эшелона с войсками и столько же с продовольствием и боеприпасами и что нападение можно легко совершить в 20 часов, когда сменяется караул. Но может случиться, что командование Красной Армии наметило захватить этот мост силами воздушного десанта в ту же ночь. Несогласованное с командованием армии разрушение моста могло бы повредить своей собственной армии больше, чем армии противника, а поэтому преднамеренное воздержание от активных действий в известных случаях может стать важным вкладом партизан в победу своей стороны.

Классическим примером могут служить действия партизан весной 1944 года. До тех пор партизаны были чрезвычайно активны в полосе действий группы армий «Центр» и часто серьезно нарушали железнодорожные коммуникации немцев. С июля по октябрь 1943 года партизаны совершили около 4800 налетов на железные дороги и вывели из строя 1200 паровозов; только в октябре они взорвали 47 мостов и пустили под откос 285 поездов. Партизаны активно действовали и в последующие месяцы, но вдруг весной следующего года их операции неожиданно прекратились, Вот что произошло. Линия фронта группы армий «Центр» была очень неровной: она в общих чертах напоминала вопросительный знак с несоразмерно увеличенной верхней частью. Красная Армия искусными отвлекающими маневрами создала впечатление скорого наступления на участке нижней вогнутой [126] половины немецкого фронта. Тогда группа армий «Центр» направила все свои оперативные резервы и другие соединения с севера на юг, использовав для этого единственную в ее распоряжении железную дорогу, идущую от Орши через Минск на Брест. Партизаны, которые до этого часто нападали на эту линию, не проявляли активности и не препятствовали немцам. Командование Красной Армии хотело, чтобы переброска немецких войск проходила без помех, и приказало партизанам не предпринимать там каких-либо действий. Едва только германские подкрепления прибыли на юг, как Красная Армия неожиданно начала мощное наступление на севере, и, когда немцы захотели перебросить крайне нужные им резервы по этой железной дороге обратно на север для поддержки войск разваливавшегося северного фронта, партизаны снова по приказу командования Красной Армии произвели огромные разрушения на этой дороге и почти полностью остановили движение. В результате группа армий «Центр», лишенная необходимых подкреплений, потерпела поражение{102}.

При выборе своих объектов командир партизанского отряда должен отдавать предпочтение наиболее важным из них; приоритет обычно отдается захвату оружия, снаряжения и продовольствия для своего отряда, без чего он не может вести борьбу. Характер объектов, которым следует отдать предпочтение, также ясен, когда перед партизанами Красной Армии ставятся специальные задачи. Иногда партизанам за одну ночь приходится производить тысячи диверсий на шоссейных и железных дорогах. Дезорганизация транспортной системы противника требует умелой организации действий отрядов.

Возможны и такие случаи, когда отряды могут принять решение ничем не выдавать своего присутствия. Немецкие армии познакомились с такой тактикой, когда они оккупировали первые советские районы. Партизаны хотели, чтобы на первых порах у немецких солдат появлялось чувство полной безопасности, с тем чтобы потом, используя момент внезапности, наносить особенно тяжелые удары. [127]

В партизанской войне внезапность достигается различными средствами, и советские партизаны в совершенстве ими овладели. Во-первых, как мы уже знаем, они не носили форму, за исключением отдельных случаев, когда они переодевались в немецкое или румынское обмундирование. Кроме того, они не носили открыто оружие. Советские партизаны по внешнему виду ничем не отличались от мирных жителей. Во-вторых, вражеские коммуникации были чрезвычайно растянуты и партизаны могли выбирать объекты для нападения там, где противник меньше всего этого ожидал. Кроме того, партизаны совершают вылазки налегке и главным образом ночью; они подвижны; действуют бесшумно, как ночные воры-взломщики. И, наконец, партизаны прекрасно знают местность и умеют пользоваться этим преимуществом. Поэтому среди возможных и доступных объектов партизаны избирают такие, при нападении на которые они могут полностью использовать свои специфические преимущества и таким образом свести на нет превосходство противника в технике. Незащищенными объектами, преимущества нападения на которые очевидны, являются, например, неохраняемые участки шоссейных и железных дорог, нефтеперегонные заводы и электрические станции, телефонные линии и колодцы. Далее следуют обычно плохо охраняемые объекты: мосты и склады боеприпасов, автомоторные парки и склады снабжения. Затем идут люди: какой-нибудь зазевавшийся часовой, небольшой конвой, расчет отдельного орудия на огневой позиции, отряд штабной охраны и т. д. И, наконец, следует указать на объекты, способные к отражению нападения: гарнизоны или воинские части на марше. Но советские партизанские отряды после первых поражений по возможности избегали открытого боя. Совершая нападения на войска, они всегда прибегали к внезапному налету и избирали для этого самые чувствительные объекты— обычно командира или тыловые подразделения. Чтобы завершить налет в кратчайшее время, следует предварительно провести тщательную разведку. Мао Цзэ-дун также придерживается этого мнения.

В задачу партизанской разведки входит не только обеспечение информацией собственных отрядов о положении [128] в районе их действий. Партизанская разведка часто помогает разведывательной службе армии. Партизанские отряды идеально приспособлены для такого рода деятельности: с ними легко устанавливать связь, ибо их местоположение известно их главному штабу, они снабжены радиоприемниками и шифрами, прекрасно знают местность, разведывательное дело и легко могут доносить о результатах выполнения заданий по радио.

Как мы уже видели, советские партизаны насаждали множество своих разведчиков в нужных местах: их люди работали в квартирмейстерских органах, армейских госпиталях и службах снабжения и находились в постоянном контакте с немецкими солдатами и офицерами. А так как многие русские отлично знают немецкий язык, им не приходилось полагаться в своей работе на простые догадки, ибо из разговоров, подслушанных в армейских столовых— а разговоры эти обычно ведутся на военные темы,— они узнавали о положении дел на фронте. Часть разведывательных сведений нередко собирали сами члены отрядов, и эта работа требовала огромного терпения. Прежде чем взорвать железнодорожное полотно, нужно было установить расписание движения поездов. С этой целью какой-нибудь партизан забирался на высокое дерево поблизости от железной дороги и сидел там несколько дней подряд, изучая проходящие поезда и их грузы, выясняя систему охранения и засекая время, чтобы потом пустить под откос нужный поезд.

Советская Армия часто использовала своих собственных разведчиков, которых она специально забрасывала в немецкий тыл. Это делалось в тех случаях, когда необходимо было добыть настоящие документы, штампы, печати или, например, бланки пропусков, выдаваемых местным жителям для передвижения из одного района в другой, или точные сведения о фортификационных сооружениях противника. В таких случаях разведчик должен был лично доставлять информацию, и нельзя было воспользоваться услугами партизан, передающих донесения по радио. Однако при современном развитии телевидения мы не видим причин, почему в будущем партизаны не смогут взять на себя также и эти задачи. Было, видимо, много и других случаев, когда Красная [129] Армия не прибегала к услугам партизанской разведки, особенно тогда, когда дело касалось информации узкоспециальной или слишком важной, чтобы ее можно было доверить посторонним лицам или передать по радио. Когда Красная Армия посылала в немецкий тыл своих разведчиков, они не встречались лично с разведчиками партизан, даже если и работали с ними вместе. Чтобы избежать личного контакта, разведчики пользовались «почтовыми ящиками», хорошо замаскированными в условленных местах, и там оставляли свои донесения.

Однако в остальном у партизанских отрядов было все необходимое для выполнения разведывательных заданий Красной Армии за линией фронта. Не следует забывать, что ни в какой другой войне никто не мог создать такую огромную разведывательную сеть в столь обширном районе оккупации, как это было во время германской кампании. В условиях, когда существует широко разветвленная сеть боеспособных партизанских отрядов, оккупационная армия ни на минуту не может рассчитывать на то, что ей удастся скрыть от разведки противника основные передвижения своих войск; именно в таком положении оказались немецкие армии в России, когда во всю развивалось партизанское движение. «Установлено, что противник удивительно хорошо информирован о передвижении войск»,— сообщалось довольно наивно в донесении штаба немецкого корпуса от 5 мая 1942 года. Партизанское движение своей чрезвычайно ценной разведывательной деятельностью с лихвой оправдывает средства, затрачиваемые на его организацию. Поэтому генерал Пономаренко был совершенно прав, когда сказал, что советское партизанское движение «превратилось в одно из важнейших условий разгрома врага»{103}.

Если мы перейдем от объекта партизанской войны к ее общим целям, то увидим, что перед партизанским движением стоят две цели:

1. Изматывать противника, чтобы ослабить его фронт.

2. Лишать противника оружия, снаряжения и провианта. [130]

Первой цели партизаны достигают уже только одним своим существованием. Они вынуждают противника отвлекать часть своих войск для обеспечения тыла. Чем мощнее и многочисленнее были наносимые партизанами удары, чем шире были районы их действий, тем больше приходилось немцам отвлекать сил. Ниже мы покажем, какое примерно количество войск немцы использовали для этой цели в различных районах.

Самым верным средством изматывания противника является уничтожение его живой силы, и читатель, видимо, помнит, что, по подсчетам генерал-лейтенанта Пономаренко, за первые два года партизанской войны было уничтожено не менее 300 тыс. немецких солдат и офицеров, или 15-20 дивизий. Если сделать скидку на преувеличения русских и сопоставить даже значительно меньшую цифру с численностью войск, которые немцы держали в сентябре 1943 года в оккупированных странах— 17 дивизий на Западе, 14 дивизий в Италии (после ее капитуляции), 17 на Балканах,— то станет ясно, сколь заметных результатов добились красные партизаны только в деле непосредственного изматывания сил противника.

Чем неуловимее партизаны, тем легче им изматывать силы противника. Неуловимость партизан важна также и в другом отношении. Если партизанский отряд сохраняет свои силы, он продолжает изматывать противника, если же отряд уничтожен, это развязывает противнику руки для выполнения своих задач. Поэтому самая главная задача партизанского отряда обычно заключается в том, чтобы сохранить свои силы, уцелеть. Как теперь говорят, лучше в порядке отойти, чем совершить самоубийственный налет. Этой точки зрения придерживались как Мао Цзэ-дун, так и советские партизаны. Солдат должен удерживать свою позицию, партизан— нет. Поэтому, когда обстановка слишком накаляется, партизану лучше всего вовремя скрыться.

Это положение генерал-майор Ковпак подкрепляет в своей книге конкретным примером. В бою с немцами его отряд был почти полностью окружен в лесном лагере, боеприпасы кончались. Поэтому он решил оставить лагерь. Приказ, отданный им, можно считать почти [131] классическим: «Дабы сохранить людской состав для дальнейшей борьбы, считать целесообразным 1/XII-41 г. в 24.00 оставить Спадщанский лес и выйти в рейд в направлении Брянских лесов»{104}.

В свою очередь, лучший способ лишить противника оружия, снаряжения и провианта— это их уничтожить. Кроме того, все это можно вывести из строя или испортить либо же помешать противнику доставить на место. На этом вопросе едва ли нужно останавливаться подробно.

Партизанское движение может успешно решать стоящие перед ним тактические задачи, только соблюдая следующие два условия: партизанские отряды должны быть вездесущими, то есть по возможности децентрализованными, и, кроме того, самообеспечивающимися. В основе организации советского партизанского движения лежали как раз эти принципы.

Сколько всего было советских партизан, никто точно не знает. Цифра полтора миллиона, которую сообщают русские, возможно, преувеличена. Однако совершенно несомненно то, что в конце войны партизаны были всюду. Советские партизаны доказали, что тысяча отрядов по пятьдесят человек каждый лучше, чем пятьдесят отрядов по тысяче человек.

Кроме того, чем лучше обеспечены отдельные отряды, тем выше их боеспособность. У каждого отряда должна быть своя собственная рация, свое собственное оружие, боеприпасы и продовольственные запасы. В этом отношении советское партизанское движение было организовано прекрасно. Партизанские отряды были независимыми во всех отношениях за исключением тех случаев, когда они участвовали вместе с другими отрядами в проведении общих операций.

Вскоре после того, как советские партизаны начали боевые действия, им стало ясно, в чем заключаются их тактические задачи. Они на практике показали военным теоретикам, какие вообще стоят задачи перед партизанами и как их надо решать. [132]

Генерал-майор Ковпак, опытный в таких делах человек, приходит к следующим выводам:

«Труднее всего нам приходилось в оборонительных боях, которые навязывал нам противник. Только в этих боях он мог использовать свое превосходство в численности и технике. Наибольших успехов мы достигали, когда пользовались свободой маневра. Все наши расчеты и планы с момента выхода из Спадщанского леса всегда строились на стремительности марша, скрытности подхода, внезапности нападения. Находясь в движении, маневрируя, имея возможность в любой момент изменить маршрут, мы были неуловимы для врага. Не успев еще сосредоточить силы для удара, он уже терял наш след. Даже когда ему удавалось окружить нас превосходящими силами, благодаря своей подвижности мы выскальзывали из кольца»{105}.

У самого Мао Цзэ-дуна не нашлось бы ничего добавить к этому. Советские партизаны показали, что они хорошо поняли Мао.

Дальше