Эпилог. Гюнше и Линге

Дела давно минувших дней... Память о них часто исчезает вместе с людьми, их совершавшими. Какова же судьба тех людей, которые были затронуты операцией «Миф»?

Отношение HКВД — МВД к тем, чьи действительно честные и, как принято писать, «чистосердечные показания» помогли выяснить запутанные обстоятельства событий вокруг останков Гитлера, нельзя назвать иначе, как черной неблагодарностью. Кете Хойзерман после того, как [185] она опознала зубной мост и челюсть фюрера, допрашивали и передопрашивали, затем отправили в Москву — сначала в Лубянскую, затем в Лефортовскую тюрьму, где она просидела 6 лет в одиночке. Затем она разделила камеру с двоюродной сестрой Гитлера Марией Копенштайнер. Этой пожилой австрийской крестьянке, видевшей Гитлера в детстве (в 1907 г.), вменялось в вину, что она... прятала «сбежавшего» фюрера{105}. В 1951 году Хойзерман судили — ей предъявили обвинение в том, что, помогая лечить гитлеровские зубы, она способствовала продлению войны. Приговор: 10 лет лагерей, где она проработала до 1955 года. Затем пришло освобождение.

Гюнше и Линге пробыли в СССР так же долго, причем в двух качествах — сначала как «писатели», затем как военные преступники. Совершенно чуждым им писательским ремеслом Гюнше и Линге пришлось заняться по распоряжению НКВД. Когда оба вернулись в 1946 году из Берлина, руководство ГУПВИ приказало начальнику Бутырской тюрьмы поместить их вместе в одну камеру и создать благоприятные условия для «занятия письменной работой». На их питание выделялось 900 рублей в месяц (тогда это были очень большие деньги). Их переодели из тюремной одежды в нормальную, сшив по три комплекта гражданской одежды. Затем Гюнше и Линге были переведены на «объект № 5» МВД (дача близ Москвы). Почему вдруг такие благодеяния? Оказывается, решили создать литературный труд о... Гитлере. Два офицера ГУПВИ — подполковник Федор Парпаров и майор Игорь Савельев, блестяще владевшие немецким языком и неоднократно допрашивавшие Гюнше и Линге, были выделены для обработки воспоминаний. Я не исключаю, что сама идея исходила от этих двух офицеров, которые понимали, каким объемом ценных знаний о Гитлере обладают их подопечные.

Работа шла долго. Парпаров и Савельев излагали на бумаге по-русски то, что им рассказывали вперемежку оба арестанта, видимо, рассчитывавшие, что их готовность сотрудничать в этом деле приблизит день возвращения на родину. «Мы решили написать правду о Гитлере... Мы хотели бы, чтобы наши сообщения содействовали тому [186] объективному освещению событий, которые являются предпосылкой обновления Германии» — так говорилось в предисловии, явно продиктованном советскими офицерами. Книга была готова в 1949 году, отпечатана на машинке и переплетена в толстый том, который находился в распоряжении руководства КГБ{106}. Книга хранилась и в архиве КГБ, руководители которого разрешали кое-кому читать воспоминания двух столь близких к Гитлеру людей. В частности, когда выдающийся советский режиссер Михаил Ромм приступил к работе над фильмом «Обыкновенный фашизм» и попросил в КГБ материалы, ему дали книгу Парпарова — Савельева — Гюнше — Линге, и автор этих строк, консультировавший Михаила Ромма, не преминул сделать копию наиболее интересных разделов. В любом случае рукопись (сначала она называлась «Воздушные замки», но Берия изменил название на «О Гитлере») не должна оставаться на архивных полках, что и заставило меня в качестве приложения предложить читателю несколько фрагментов из нее.

Что касается судьбы Гюнше и Линге, то «воздушный замок» их собственных иллюзий оказался разрушенным. Их вовсе не освободили после окончания работы, на что они рассчитывали, а... отдали под суд как военных преступников. В 50-е годы это была «нормальная процедура» ГУПВИ, которая состояла в переводе подлежащих возвращению на родину военнопленных в разряд военных преступников. Оба получили по 25 лет тюрьмы, откуда их освободили лишь в 1955 году. По возвращении на родину Линге написал мемуары. Он скончался в 1989 году. Гюнше в 1994 году еще жил, по ограничивался беседами с историками и журналистами. Умерли вернувшиеся в 1955 году Баур, Раттенхубер и другие.

Долгая привычка идеологической тренировки, которая выработалась у автора, приказывает завершить повествование выводами. В былые времена это было ритуалом: во-первых, следовало привести несколько цитат из Маркса или [188] Ленина, затем из речей нынешнего руководителя — Сталина, Хрущева, Брежнева, Черненко, Андропова, Горбачева и, наконец, сделать собственные выводы, подтверждающие вышеприведенные мысли партийного лидера. Лишь в книгах, написанных для Запада, разрешалось этот ритуал не соблюдать. Но рука сама собой тянулась написать пару-другую выводов.

Сейчас это добровольное заклятие снято, чем и хочу воспользоваться. Книга должна говорить сама за себя, что не обязательно означает, что она должна говорить за автора. Именно поэтому я счел долгом опубликовать в книге ряд документов, доселе неизвестных или малоизвестных. Долг историка в этом и состоит. А выводы сделает читатель.

Дальше