Глава седьмая.Замыслы и планы фашистской Германии в войне против СССР. Стратегическое развертывание вооруженных сил
Фашистские политики и стратеги рассматривали войну против Советского Союза как решающий акт борьбы на пути к завоеванию мирового господства. При этом гитлеровское руководство ставило своей целью не просто разгром Советских Вооруженных Сил и захват территории нашей страны, а ликвидацию советского общественного и государственного строя, уничтожение первого в мире социалистического государства. Готовясь к войне против СССР, руководители фашистской Германии составили так называемый план «Ост», в котором было записано, что «речь идет не только о разгроме государства с центром в Москве. Достижение этой исторической цели никогда не означало бы полного решения проблемы. Дело заключается скорей всего в том, чтобы разгромить русских как народ, разобщить их»{168}.
Таким образом, война между фашистской Германией и Советским Союзом приобретала характер бескомпромиссного вооруженного столкновения государств, представлявших противоположные по своим основам социально-экономические системы, говоря иначе, приобретала открыто классовый характер. Она во весь рост поставила вопрос: быть или не быть государству рабочих и крестьян, советскому социалистическому обществу.
Для достижения своих политических целей и стратегических планов в войне против страны социализма гитлеровское руководство мобилизовало всю мощь экономики фашистской Германии и почти всех стран покоренной Европы, огромные людские ресурсы, вышколенную в военных кампаниях многомиллионную армию, до зубов вооруженную современной боевой техникой. [178]
1. Усиление фашистской Германии перед началом войны с Советским Союзом
Успешные военные кампании против Польши, Франции и ряда других государств значительно усилили фашистскую Германию в экономическом и военном отношении. Почти каждая из присоединенных, оккупированных или попавших в сферу германского влияния стран располагала теми или иными полезными ископаемыми, необходимыми для ведения войны. Так, Австрия имела железную руду, Чехословакия — марганец, серный колчедан и древесину, Польша — уголь, свинец и медь, Румыния — нефть, Венгрия — бокситы, свинец и цинк, Франция — уголь, железную руду и бокситы и т. д.
Положение Германии значительно упрочилось и из-за того, что она присоединила к себе обширные территории, на которых проживали миллионы людей (см. таблицу 11).
| Дата | Германия | Области, присоеди-ненные к Германии | Всего | |||
| площадь,кв. км | населе-ние, тыс.чел. | площадь,кв. км | населе-ние, тыс.чел. | площадь,кв. км | населе-ние, тыс.чел. | |
| На 1.9 1939 г. | 582 279 | 76 426 | 48 901 | 7 485 | 631 180 | 83 911 |
| На 1.6 1941 г. | 680 871 | 89 940 | 217 835 | 27 428 | 898 707 | 117 368 |
Как следует из таблицы, за один год и девять месяцев только за счет присоединенных областей территория Германии расширилась более чем на 217 тыс. кв. км. Что касается населения, то оно увеличилось более чем на 27 млн. человек.
Важное значение для военно-экономического усиления фашистской Германии имели захват ею в оккупированных странах огромных запасов накопленного стратегического сырья и использование для нужд войны промышленного аппарата этих стран. За первые семь месяцев второй мировой войны Норвегия, Голландия, Бельгия и Франция накопили в своих портах сотни тысяч тонн металла, горючего, резины, сырья для текстильной промышленности и т. п., которые теперь оказались в руках немецко-фашистской армии. [179]
Промышленность этих стран еще до войны была хорошо обеспечена сырьем и могла выполнять крупные немецкие заказы длительное время. База производства железа и стали была значительно расширена тем, что угольные шахты, рудники и сталелитейные заводы Голландии, Бельгии, Франции и Польши достались фашистской Германии почти невредимыми. Она получила, таким образом, исключительную возможность развить свою экономику за счет крупнейших предприятий оккупированных стран. Это не замедлило сказаться на показателях экономического развития Германии (см. таблицу 12).
| Наименование | 1939 г. | 1941 г. |
| Уголь, млн. т* | 332,8 | 404,3 |
| Чугун " | 17,5 | 24,3 |
| Сталь " | 22,5 | 31,8 |
| Нефть " | 3,0** | 4,8 |
* Данные по углю за 1938/39 и 1940/41 гг. ** Данные за 1938 г.
Военно-экономический потенциал фашистской Германии пополнили огромные трофеи вооружения, боевой техники и транспорта. В руки германских фашистов попала военная техника 6 норвежских, 18 голландских, 22 бельгийских, 12 английских и 92 французских дивизий. 92 немецко-фашистские дивизии были обеспечены трофейным автотранспортом{171}.
Таким образом, фашистская Германия довольно успешно реализовала разбойничий принцип «война питает войну».
На боевой мощи немецко-фашистской армии почти не сказался урон в людях и боевой технике, понесенный ею с 1 сентября 1939 г. до начала Великой Отечественной войны, настолько он был незначительным. За это время потери германских вооруженных сил составили убитыми и пропавшими без вести 97 136 человек{172}, т. е. менее 3 процентов состава армии. Эти потери были в три с лишним раза меньше, чем потери немецко-фашистских войск за время одного контрнаступления Красной [180] Армии под Сталинградом. Столь же малыми оказались потери в боевой технике, а расход боеприпасов совсем незначительным (см. таблицу 13).
| Имелосьбоеприпасовна 1.4 1940 г.,тыс. штук | Расходовано боеприпасовс 10.5 по 20.6 1940 г. | ||
| тыс. штук | % | ||
| К минометам (81 мм) | 4 377 | 459 | 10 |
| К легким пехотным орудиям (75 мм) | 6 237 | 381 | 6 |
| К тяжелым пехотным орудиям (150 мм) | 708 | 82 | 11 |
| К легким полевым гаубицам (105 мм) | 18 970 | 1 463 | 7 |
| К тяжелым полевым гаубицам (150 мм) | 3 813 | 640 | 17 |
Из таблицы видно, что расход боеприпасов артиллерии массовых калибров колебался в пределах 6—11 процентов от имевшихся запасов.
Готовясь к войне против Советского Союза, фашистская Германия непрерывно наращивала ассигнования на военные нужды. Если в 1939 г. ее военные расходы составляли 37 млрд. марок, в 1940 г. — 49 млрд. марок, то в 1941 г. — 71 млрд. марок. Это составляло 58 процентов к национальному доходу{174}. Росла численность вооруженных сил фашистской Германии и их техническая оснащенность. Особое внимание гитлеровским руководством уделялось развитию сухопутных войск и авиации, т. е. тех видов вооруженных сил, которым предстояло решать главные задачи в войне (см. таблицу 14).
| Наименование | На 1.9 1939 г. | На 1.5 1940 г. | На 1.6 1941 г. |
| Всего дивизий,в том числе: | 103 | 156 | 214 |
| — танковых | 5 | 10 | 21 |
| — моторизованных | 4 | 6 | 14 |
| Танков | 3 200 | 3 387 | 5 640 |
| Самолетов | 4 405 | 5 900 | 10 000 |
В то же время боевая техника немецко-фашистской армии претерпевала существенные качественные преобразования, быстро обновлялся самолетный и танковый парк. В войнах против Польши и в Западной Европе танковый парк фашистской Германии имел легких танков (Т-1 и Т-2) в количестве от 70 до 85 процентов к общей численности. Перед началом войны с Советским Союзом количество легких танков в немецко-фашистской армии снизилось до 35 процентов.
К началу нападения на СССР фашистской Германии удалось добиться для себя весьма выгодного стратегического положения. Разгром Франции, Бельгии, Голландии и резкое ослабление военной мощи Великобритании в результате понесенных ею поражений означали, что Германия могла не проявлять особого беспокойства за свой тыл на западе. К тому же в то время США еще не принимали участия в войне и поэтому пока не представляли реального препятствия для осуществления агрессивных планов германского империализма. Оккупацией Норвегии и превращением Финляндии в союзника гитлеровцы прочно обеспечивали свой северный фланг, а захватом Югославии и Греции, превращением Болгарии, Румынии и Венгрии в своих вассалов укрепили южный фланг.
Военную мощь фашистской Германии несомненно усиливал накопленный ею боевой опыт в ходе сражений в Европе. Укреплял эту мощь и известный психологический фактор: фашистский вермахт после легких побед в Западной Европе оказался окруженным ореолом непобедимости. В то время не только руководители фашистской Германии, но и многие политики западных держав полагали, что в мире нет таких сил, которые смогли бы остановить победоносное шествие фашистской военной машины. Фашистские политики и стратеги были уверены в том, что эта машина, отлаженная на полях сражений в Европе, сокрушит Советский Союз.
2. Замыслы начальных операций по плану «Барбаросса»
Фашистская Германия готовилась к войне с Советским Союзом, как ни с каким другим государством, тщательно и целеустремленно. По существу, кампании против Польши, Франции и других держав являлись лишь этапами на пути к решающей схватке с СССР. «Мы сможем выступить против России, — говорил Гитлер на совещании с руководителями вооруженных сил 23 ноября 1939 г., — лишь после того, как освободимся на Западе»{176}. [182]
Гитлер и его приспешники давно вынашивали идею напасть на СССР и покончить с его существованием. Окончательно было решено пойти войной на нашу страну в июле 1940 г., вскоре после капитуляции Франции. Тогда же гитлеровские генералы приступили к разработке плана войны.
Планируя нападение на Советский Союз, немецко-фашистское командование рассчитывало добиться победы так же, как над Польшей и Францией, в одной быстротечной кампании. Уверенность Гитлера и его союзников в возможности «молниеносного» разгрома СССР основывалась на ряде ложных выводов о международном и внутреннем положении Советского государства.
Немецко-фашистское правительство считало, что в войне с Германией Советский Союз в силу антисоветской политики западных держав окажется в политической изоляции и не сможет получить извне ни политической поддержки, ни экономической и военной помощи. Уже одно это, по предположению фашистских руководителей, должно было поставить Советский Союз в крайне затруднительное положение и дать Германии огромные военные преимущества.
Но еще большие надежды фашистские правители Германии возлагали на непрочность социального строя Советского государства. Они считали, что при первых же неудачах на фронте скрытые противоречия, якобы существующие между рабочими, крестьянами, интеллигенцией, между народами, населяющими Советский Союз, неизбежно приведут к открытой междоусобной борьбе, дезорганизации государственного аппарата и крушению государства. В планировании войны против СССР этому фактору отводилась решающая роль.
Весь ход последующих событий показал, насколько беспочвенными были расчеты гитлеровского руководства. Фашистские заправилы, пребывая в плену традиционных представлений об отсталости царской России, не понимали коренных социально-политических, экономических и культурных преобразований, совершенных в нашей стране после Великой Октябрьской социалистической революции. Морально-политическое единство советского народа и его сплоченность вокруг Коммунистической партии, монолитная дружба народов СССР, советский патриотизм казались им лишь пропагандистскими лозунгами, лишенными реального содержания. Они крайне скептически относились к способности Коммунистической партии и Советского правительства поднять и вдохновить на борьбу десятки миллионов рабочих и крестьян различных национальностей.
Замысел краткосрочной кампании против СССР в значительной мере исходил из недооценки гитлеровским руководством боеспособности Советских Вооруженных Сил. Немецкий генеральный штаб знал, что Красная Армия и Военно-Морской Флот проходили стадию крупной реорганизации и перевооружения. [183] Поэтому Гитлер был уверен, что в течение некоторого времени боеспособность Советских Вооруженных Сил будет находиться на невысоком уровне и что в борьбе с немецкими вооруженными силами они не выдержат мощного первоначального удара и будут разгромлены в короткий срок. Вместе с тем руководители фашистской Германии считали, что реорганизация и перевооружение Красной Армии через известный промежуток времени могут резко увеличить ее боевые возможности. Гитлер торопил генеральный штаб с подготовкой восточного похода. Еще в июле 1940 г. он заявил: «Чем скорее мы разобьем Россию, тем лучше»{177}.
Эта мысль была положена в основу плана войны против Советского Союза (план «Барбаросса»), изложенного в директиве Гитлера № 21 от 18 декабря 1940 г. Она начиналась словами: «Германские вооруженные силы должны быть готовы разбить Советскую Россию в ходе кратковременной кампании еще до того, как будет закончена война против Англии»{178}.
Выступая 9 января 1941 г. на одном из совещаний, Гитлер вновь заявил, что «хотя русские вооруженные силы и являются глиняным колоссом без головы, однако точно предвидеть их дальнейшее развитие невозможно»{179}. Во всяком случае, продолжал он, Россию нужно разгромить сейчас, «когда русская армия лишена руководителей и плохо подготовлена и когда русским приходится преодолевать большие трудности в военной промышленности»{180}. При этом он высказал мысль, что «и сейчас нельзя недооценивать русских»{181}. Отсюда он делал вывод, что для войны на Востоке нужно выделить максимум сил, которые только способна мобилизовать Германия, и все их бросить одновременно в сражение для того, чтобы в минимальные сроки разгромить Красную Армию. «Операция только тогда будет иметь смысл, — утверждал Гитлер, — если мы одним ударом разгромим государство»{182}.
Однако при всей ослепленности успехами немецких вооруженных сил в Европе и явной недооценке обороноспособности Советского Союза гитлеровское военное руководство не могло не принимать во внимание огромную протяженность советско-германского фронта и обширность территории СССР. Оно учитывало и реальную возможность активного противодействия Советских Вооруженных Сил. Поэтому, готовясь к войне против нашей страны, немецко-фашистское командование планировало достичь конечных целей кампании не одним стратегическим [184] усилием (одной стратегической операцией), как это было в Польше, и не в результате двух последовательно проведенных стратегических операций, как это было во Франции, а в течение трех этапов развития военных действий, каждый из которых представлял собою комплекс одновременно осуществлявшихся стратегических операций групп армий.
На первом, решающем этапе войны планировалось разгромить главные силы Красной Армии в приграничной зоне и не допустить отхода советских войск за реки Западная Двина и Днепр. В ходе этого этапа предполагалось овладеть Прибалтикой и Ленинградом. На втором этапе намечалось развернуть стремительное преследование остатков разгромленных войск и сломить, как полагали гитлеровские стратеги, разрозненное сопротивление ограниченных резервов, выдвигающихся из глубины страны. К концу этапа планировалось овладеть Москвой и Донбассом. На третьем, завершающем этапе предусматривались выход немецко-фашистской армии на линию Архангельск, Волга, Астрахань и оккупация значительной территории СССР.
По окончательному варианту плана «Барбаросса» в основу замысла начальных операций была положена идея внезапным применением крупных масс авиации и танков нанести серию мощных и глубоких ударов на ряде направлений советско-германского фронта, рассечь его на части, изолировать друг от друга стратегические группировки советских войск, развернутые в Прибалтике, Белоруссии и на Украине, и уничтожить их до того, как из глубины страны успеют подойти резервы советского Главного Командования. В директиве № 21 (план «Барбаросса») общий замысел достижения поставленной военно-политической цели был выражен так:
«Основные силы русских сухопутных войск, находящиеся в Западной России, должны быть уничтожены в смелых операциях посредством глубокого, быстрого выдвижения танковых клиньев. Отступление боеспособных войск противника на широкие просторы русской территории должно быть предотвращено.
Путем быстрого преследования должна быть достигнута линия, с которой русские военно-воздушные силы будут не в состоянии совершать налеты на имперскую территорию Германии...
В ходе этих операций русский Балтийский флот быстро потеряет свои базы и окажется, таким образом, не способным продолжать борьбу.
Эффективные действия русских военно-воздушных сил должны быть предотвращены нашими мощными ударами уже в самом начале операции»{183}. [185]
Учитывая огромную протяженность советско-германского фронта, немецко-фашистское командование приняло решение на первом этапе кампании осуществить одновременно три крупные стратегические операции, каждая из которых развертывалась бы на самостоятельном стратегическом направлении: ленинградском, смоленском и киевском. Они должны были начаться нанесением трех глубоких рассекающих ударов с последующим маневром: в центре фронта — по сходящимся направлениям с целью окружения войск Западного фронта в Белоруссии и одновременного расчленения окруженных войск на части; на флангах — по расходящимся направлениям с целью отсечения и прижатия войск Северо-Западного фронта к Балтийскому побережью и окружения войск Юго-Западного фронта в львовском выступе.
Следовательно, в отличие от кампаний в Польше и во Франции в начальных операциях на советско-германском фронте гитлеровское руководство намеревалось применить сложную комбинацию трех одновременных стратегических операций и целого комплекса форм стратегического маневра, состоящего из серии одновременных глубоких фронтальных ударов, перерастающих в маневр по двустороннему охвату и отсечению крупных группировок с одновременным дроблением каждой из них на части.
Планируя начальные операции, гитлеровские стратеги считали, что необходимо во что бы то ни стало разгромить главные силы советских войск западнее рек Западная Двина и Днепр. Начальник генерального штаба сухопутных войск генерал Гальдер в докладе Гитлеру указывал: «...Замысел немцев должен сводиться к тому, чтобы с помощью танковых клиньев не допустить создания русскими оплошного оборонительного фронта западнее этих двух рек»{184}.
Согласно плану «Барбаросса» немецко-фашистские войска намечалось развернуть на фронте почти 2 тыс. км — от Мемеля до Измаила — и объединить их в три группы армий: «Север», «Центр» и «Юг». Наиболее сильной являлась группа армий «Центр» (4-я и 9-я полевые армии, 2-я и 3-я танковые группы), предназначавшаяся для наступления на смоленском направлении. Здесь, по мнению гитлеровского командования, Красная Армия должна была сосредоточить свои главные силы как в начале войны, так и на последующих ее этапах, когда возникнет угроза Москве.
Группа армий «Центр» имела задачу, сосредоточив главные усилия на флангах, окружить и уничтожить группировку советских войск в Белоруссии. Действовавшие на флангах танковые группы должны были, развивая наступление по сходящимся [186] направлениям, соединиться в районе Минска, затем продолжать наступление к Днепру, форсировать его с ходу и выйти в район Смоленска.
Группа армий «Юг» (11, 17, 6-я полевые армии, 1-я танковая группа) наступала южнее реки Припять в общем направлении на Киев. Перед ней была поставлена задача уничтожить советские войска в Галиции и Западной Украине к западу от реки Днепр. В ходе наступления требовалось своевременно захватить переправы на Днепре в районе Киева и южнее его, создав тем самым предпосылки для продолжения операций восточнее Днепра. Танковая группа должна была стремительными действиями прорваться в район Киева, а затем наступлением вдоль Днепра не допустить отхода советских войск на левый берег реки.
Группа армий «Север» (16-я и 18-я полевые армии, 4-я танковая группа) получила задачу наступать из района Восточной Пруссии в общем направлении на Двинск (Даугавпилс), Псков, Ленинград, уничтожить советские войска в Прибалтике, захватить порты на Балтийском море. При этом войска группы не должны были допустить отхода боеспособных советских войск из Прибалтики на восток, с тем чтобы получить благоприятные условия для успешного продвижения на Ленинград.
В планировании первых операций немецко-фашистское командование придало первостепенное значение танковым группам. 2-я и 3-я танковые группы из группы армий «Центр» были призваны сыграть решающую роль в окружении советских войск в Белоруссии, а 4-я и 1-я танковые группы, входившие в группы армий «Север» и «Юг», должны были выполнять роль танковых клиньев во время маневра на отсечение войск Северо-Западного фронта в Прибалтике и Юго-Западного фронта на Украине.
Для действий на стратегических флангах советско-германского фронта привлекались вооруженные силы союзников Германии — Финляндии и Румынии. В первых стратегических операциях они должны были выполнять частные задачи, предпринимая наступление на отдельных операционных направлениях и сковывая советские войска в полосе своих действий.
Первые стратегические операции планировались на глубину 500—600 км, а на некоторых направлениях и на большую глубину. Наступательные операции каждая группа армий осуществляла на самостоятельном стратегическом направлении. Взаимодействие между группами армий носило оперативно-стратегический характер.
Наступление сухопутных войск должно было осуществляться в тесном взаимодействии с военно-воздушными силами. Группа армий «Север» поддерживалась 1-м воздушным флотом, группа армий «Центр» — 2-м воздушным флотом, группа армий «Юг» — 4-м воздушным флотом. Основные усилия авиации нацеливались на борьбу с авиацией противника и непосредственную поддержку сухопутных войск в ходе наступления. [187]
Замышляя войну против Советского Союза, гитлеровское руководство предусмотрело и действия немецко-фашистского флота. Его основной задачей оставалась борьба против Англии на морских и океанских коммуникациях. Непосредственно в войне против СССР флот должен был принять участие, обеспечивая своими действиями немецкие коммуникации на Балтийском и Баренцевом морях и блокируя Финский залив, т. е. выполняя сравнительно незначительные задачи. Главная роль в борьбе против нашего Военно-Морского Флота отводилась авиации и сухопутным войскам, которые должны были захватить порты и военно-морские базы с суши.
Таким образом, разработанные гитлеровским руководством замыслы первых стратегических операций против СССР, исходя из грубо ошибочной оценки международного и внутреннего положения Советского государства, строились на использовании в войне временных, привходящих факторов. Однако в планировании развязывания агрессии против Советского Союза и в ее непосредственной подготовке нельзя не видеть ряда сильных сторон, в частности продуманной системы мероприятий по обеспечению внезапности нападения и тщательной разработки оперативных планов.
3. Стратегическое сосредоточение и развертывание немецко-фашистских войск
Гитлеровское командование, намечая и осуществляя стратегическое сосредоточение и развертывание войск для агрессии против СССР, опиралось на те же военно-теоретические положения и вытекающие из них стратегические принципы, которые оно проводило в жизнь в войнах против Польши, Франции и ее союзников. Однако в планировании и осуществлении сосредоточения и развертывания войск против СССР были особенности, причем весьма существенные. Ни перед одной из кампаний второй мировой войны гитлеровскому командованию не приходилось перегруппировывать столько войск и боевой техники, как перед вторжением в СССР. К нашим границам предстояло перебросить более 140 немецких и свыше 30 румынских, финских и венгерских дивизий, перебазировать с запада на восток авиацию трех воздушных флотов. И это не считая боевой техники, вооружения, боеприпасов и частей резерва главного командования.
Характерной особенностью сосредоточения и развертывания немецко-фашистской армии у наших границ являлось и то, что они должны были проходить и проходили, когда еще действовал договор о ненападении между СССР и Германией, в то время как перегруппировки войск на западный фронт (против Франции) осуществлялись в условиях уже объявленной войны. [188] Гитлеровское руководство пошло на открытое политическое вероломство, перечеркнув договор о ненападении с СССР, а в своих разносторонних приготовлениях к войне против нашей страны сделало особый упор на политической и оперативно-стратегической маскировке агрессии. Она получила небывалый размах.
Наконец, сосредоточение и развертывание войсковых соединений против Советского Союза предпринималось с учетом уже достаточно богатого опыта значительных перегруппировок войск, накопленного немецко-фашистским командованием во время свершения актов агрессии в Европе, начиная с 1935 г. Это позволяло различным органам военного управления, непосредственно отвечавшим за передислокацию войск, проводить ее так скрытно, как это только можно было сделать в конкретной военно-политической обстановке предвоенного времени.
По времени и содержанию процесс сосредоточения и развертывания немецко-фашистской армии против Советского Союза можно условно разделить на два основных этапа.
Первый этап охватил время с июля 1940 г. по январь 1941 г. Основным содержанием его являлось выдвижение своего рода эшелона прикрытия и его развертывание на территории Восточной Пруссии, Польши, Северной Норвегии и Румынии.
В течение первого этапа на востоке были сосредоточены штаб группы армий «Б», 3 штаба полевых армий (4, 12 и 18-й), штаб танковой группы, 12 штабов корпусов, в том числе 6 танковых, и так называемая «военная миссия» в Румынии — всего 44 дивизии, в том числе 8 танковых.
Второй этап, продолжавшийся с февраля 1941 г. и до начала войны, был заполнен сосредоточением и развертыванием у советских границ главных сил.
В течение этих четырех месяцев немецко-фашистское командование осуществило переброску 113 дивизий. Она подразделяясь на пять так называемых эшелонов развертывания (см. таблицу 15).
Переброска на восток огромной массы людей, боевой техники, вооружения, боеприпасов осуществлялась по тщательно разработанному плану. С 1 февраля по 25 мая железные дороги работали по графику мирного времени, а с 25 мая вступил в действие график военного времени. Иначе говоря, переброска войск примерно за месяц до войны ускорялась. За расчетные нормативы перевозок были приняты: 70 эшелонов — на одну пехотную, 100 эшелонов — на одну танковую дивизии. Из-за недостаточно высокой пропускной способности железных дорог многие подвижные соединения следовали к местам сосредоточення своим ходом, но боевая техника этих соединений, имевшая гусеничный ход, для экономии мото-часов все-таки перевозилась по железной дороге. График движения был настолько нерушим, что загруженные железнодорожные составы по решению [189] железнодорожной администрации могли отправляться обратно, если они не разгружались вовремя.
| Наименованиеэшелонов | Количестводивизийв эшелоне | Время пере-возки пожелезнымдорогам | Продол-житель-ность пе-ревозкиэшелонов,сутки | Средний темпперевозки |
| Первый эшелон | 8/1 | 4.2—12.3 | 36 | 1 дивизия за4,5 суток |
| Второй эшелон | 18 | 16.3—8.4 | 24 | 1 дивизия за1,5 суток |
| Третий эшелон | 16 | 10.4—10.5 | 30 | 1 дивизия за2 суток |
| Четвертый эшелон | 47/28 | 25.5—22.6 | 28 | 1,5—2 дивизииза сутки |
| Пятый эшелон (страте-гические резервы) | 24/3 | после 22.6 | — | — |
| Всего: | 113/31 |
Примечание. В числителе — количество всех дивизий, в знаменателе — в том числе танковых и моторизованных.
Предусматривалось, что все военные грузы размещаются в исходных районах для наступления как можно ближе к границе, в то время как войска выгружались и сосредоточивались на относительно большом удалении от границы. При этом, чем ближе подходило время нападения, тем ближе от границы назначались станции выгрузки. Если первый эшелон развертывания выгружался на станциях, расположенных на линии Данциг, Катовице, в 150—180 км от границы, то второй — уже на станциях, расположенных на линии Кенигсберг, Варшава, Торнув, в 80—100 км от границы, а третий — на станциях, расположенных на линии Алленштайн, Радом, в 60—80 км от границы. Примерно на этой же линии разгружался и четвертый эшелон развертывания.
Вывод войск в исходные районы, удаленные для пехотных дивизий на 7—30 км, а для танковых и моторизованных дивизий на 20—30 км от границы, осуществлялся скрытно, с использованием ночных переходов в течение первой половины июня.
Выдвижение четвертого эшелона в намеченные районы, которым завершалось сосредоточение главных сил для нанесения первого удара, было наиболее ответственным этапом стратегического [190] развертывания. В действие вступал так называемый график максимального движения. Фактически это явилось уже открытым сосредоточением основных сил у границ СССР, которое можно было, прибегая ко всяческой лжи, еще как-то объяснить, но скрыть уже нельзя.
Переброска войск четвертого эшелона развертывания осуществлялась в два потока. Войска потока «А», передвигавшиеся с 12 мая по 9 июня, включали ряд пехотных и моторизованных соединений, все наземные части и подразделения военно-воздушных сил, тылы сухопутных войск и части РГК. Выдвижение войск потока «Б», проходившее со 2 июня до начала войны, по времени совпадало со скрытным боевым развертыванием ранее выдвинутых соединений. Примерно в это же время намеченные районы занимали танковые и еще не развернутые моторизованные соединения.
Скрытное выдвижение ударных группировок в исходные районы для наступления завершало стратегическое развертывание. На него отводилось лишь несколько последних суток перед вторжением, и оно планировалось таким образом, чтобы эти группировки подошли к пограничной линии в ночь перед наступлением и задерживались здесь всего на несколько часов. Примерно так же развертывались немецко-фашистские ударные группировки для броска на Францию{186}.
Выход пехотных соединений в исходные районы для наступления был предпринят за 12 дней до начала войны, а танковых и моторизованных — за 4 дня. Пехотные дивизии следовали к границе, используя ночные переходы, под прикрытием заранее расположившихся там усиленных батальонов.
Подтягивалась ближе к границе и немецко-фашистская авиация. Еще весной 1941 г. истребительная и войсковая авиация заняла аэродромы на удалении 40 км, а бомбардировочная авиация не далее 180 км от границы. Сосредоточение большинства летных частей на аэродромах закончилось к 18 июня. Некоторые воздушные части прибыли накануне дня наступления.
Выдвижение и развертывание штабов осуществлялось в последнюю очередь, как это уже практиковалось в немецко-фашистской армии накануне вторжения в Польшу и Францию. Перед нападением на СССР занявшие назначенные пункты дислокации штабы оперативных объединений маскировались под отделы органов войскового управления, которые находились здесь уже длительное время и местонахождение которых не составляло секрета для советской разведки. Перемещение этих штабов в районы развертывания подчиненных объединений происходило накануне вторжения, начиная с момента прибытия на свои места танковых войск. [191]
Таким образом, гитлеровское командование придавало весьма большое значение завершающим этапам стратегического сосредоточения и особенно развертывания войск. На этих этапах создавались исходные ударные группировки немецко-фашистской армий, войска приводились в полную боевую готовность.
Последний, пятый эшелон развертывания, который составляли стратегические резервы (24 дивизии), выдвигался вперед и вводился в сражение уже в ходе начавшейся войны.
Включая и эти стратегические резервы, с начала февраля до 4 июля 1941 г. к границам Советского Союза между Балтикой и Карпатами были перемещены 61 пехотная и 29 танковых и моторизованных дивизий, большое количество частей РГК, наземные части и подразделения военно-воздушных сил, тыловые части и учреждения и другие специальные части. Для перевозки этих войск потребовалось 11 784 эшелона (200 000 вагонов).
Всего для нападения на Советский Союз фашистская Германия выставила из состава сухопутных сил 152 дивизии (в том числе 19 танковых, 14 моторизованных) и 2 отдельные бригады. Эти соединения насчитывали 3 300 тыс. человек. Если же учесть личный состав военно-воздушных сил — 1 200 тыс. человек и военно-морского флота — 100 тыс. человек, то общая численность вооруженных сил фашистской Германии, обрушившихся на Советский Союз, составляла 4 600 тыс. человек. Это равнялось 77 процентам личного состава действующей армии. Кроме того, страны-сателлиты поставили под ружье для участия в нашествии на Советский Союз 29 дивизий, из них 16 финских и 13 румынских, и 16 бригад, в том числе 3 финские, 9 румынских и 4 венгерские. Эти соединения имели в своем составе 900 тыс. человек. Таким образом, в общей сложности фашистская Германия и страны-сателлиты развернули против СССР 181 дивизию и 18 бригад, численность которых составляла 5 500 тыс. человек. На вооружении изготовившихся к «молниеносной» кампании войск имелось 47 260 орудий и минометов, 3 712 танков, в том числе около 2 800 средних и тяжелых танков, 4 950 самолетов, большинство которых являлись самолетами новейших типов{187}.
На рассвете 22 июня 1941 г. у западных границ СССР занимали исходные позиции для наступления основные силы немецко-фашистской армии, состав которых позволял создать на главных направлениях мощные ударные группировки.
4. Маскировка агрессии против СССР
Маскировка агрессии против СССР началась задолго до ее развязывания; машина политической дезориентации и оперативно-стратегической дезинформации заработала на полный [192] ход, когда гитлеровское руководство приняло окончательное решение напасть на нашу страну.
Гитлеровское руководство проявляло особую заботу о сохранении в тайне стратегического сосредоточения и развертывания своих войск у границ СССР. Чтобы скрыть от нашей разведки истинный смысл переброски огромных людских масс и боевой техники с запада на восток, оно пошло на проведение беспрецедентного в истории дезинформационного маневра, использовав состояние войны с Англией. Были резко усилены приготовления к вторжению на Британские острова (операция «Морской лев»). Для демонстрации приготовлений гитлеровские политические и военные деятели привлекли три полевые армии (16, 9 и 6-ю) из группы армий «А», а с весны до лета 1941 г. организовали массированное воздушное наступление на Англию. Назначались и снова откладывались на более позднее время сроки вторжения, о которых широко (дабы противник их узнал) оповещались части. Короче говоря, делалось все, чтобы привлечь внимание мировой общественности к району Британских островов и убедить мир, что вторжение вот-вот будет предпринято. На самом деле в это время проводилась переброска немецко-фашистских войск на восток, к границам СССР.
Она прикрывалась и своеобразной политической игрой гитлеровского руководства с нашими представительными организациями, затрагивавшей дипломатию и советско-германские торгово-экономические отношения. Так, в феврале 1940 г. и январе 1941 г. между СССР и Германией были заключены торговые соглашения, которыми предусматривался вывоз из СССР в Германию сырья, а из Германии в нашу страну промышленных изделий (машин, станков, инструментов и т. д.){188}. Эти соглашения широко рекламировались в Германии как пример сотрудничества между двумя странами, но на деле немецкие промышленные фирмы получили указание тормозить выполнение наших заказов, а в ряде случаев вообще отказываться от них.
Во время советско-германских переговоров в Берлине в ноябре 1940 г. Народный комиссар иностранных дел СССР обратил внимание Гитлера на ненормальность подобного положения, на что тот ответил, что «германский рейх ведет сейчас с Англией борьбу «не на жизнь, а на смерть», что Германия мобилизует все свои ресурсы для этой окончательной схватки с британцами»{189}. Ответ Гитлера был лживым. В это время немецко-фашистские войска уже передвигались к границам СССР.
Многие фирмы вопреки ранее достигнутой договоренности на основании распоряжений «сверху» всячески препятствовали ознакомлению советских представителей с немецкими техническими новинками. Например, советская экономическая делегация [193] во главе с наркомом И. Ф. Тевосяном, посетившая осенью 1939 г. Германию, чтобы ознакомиться с некоторыми отраслями немецкой промышленности (станкостроительной, приборостроительной и химической), из-за искусственно созданных преград так и не получила доступа к ряду приборов, станков и образцов военной техники новых типов. Однако незадолго до войны, когда уже была подписана директива № 21 (план «Барбаросса»), немецко-фашистское командование охотно знакомило советские военные делегации, например, с авиационной техникой. Советскому Союзу даже были проданы самолеты фирм «Мессершмитт», «Хейнкель», «Юнкерс», «Дорнье» новейших типов{190}. Идя на это, Гитлер рассчитывал, что до начала войны, срок которой был уже определен, СССР не сумеет использовать немецкие технические новшества в самолетостроении. Но сам факт подобного «доверия» должен был, по его мнению, подтвердить дружественное отношение Германии к СССР.
Политическое двуличие Гитлера хорошо известно. Но будет не лишним напомнить, как лицемерен и коварен был этот ефрейтор, узурпировавший верховную власть в Германии. Вечером 18 декабря Гитлер подписал директиву № 21 (план «Барбаросса»), а 19 декабря, любезно разговаривая с советским послом на приеме, заверял его, что Германия не имеет никаких претензий к Советскому правительству. Между тем за дымовой завесой миролюбивых заявлений и дружественных жестов стратегическое сосредоточение и развертывание немецко-фашистской армии у границ СССР набирало темпы.
Политическая и оперативно-стратегическая маскировка этих мероприятий прошла две фазы. Первая началась с июля 1940 г., когда осуществлялась перегруппировка с запада на восток штабов и войск группы армий «Б»: штаба группы, трех управлений армий, двенадцати штабов корпусов и тридцати дивизий{191}. Вторая фаза охватила время с февраля по июнь 1941 г., когда проходила передислокация к границам СССР групп армий «А» и «Ц».
Маскировке агрессии на этой фазе гитлеровское командование уделяло самое большое внимание. Для введения Советского Союза в заблуждение были специально разработаны и осуществлены крупные дезинформационные мероприятия, среди которых обращают на себя внимание и действительно проходившие операции немецко-фашистских войск и операции ложные, только проафишированные, но не имевшие места. Предназначение тех и других было одно: отвлечь внимание от широких приготовлений к войне с СССР. [194]
Разумеется, действительно проводившиеся операции, как, например, операции «Марита» (агрессия против Греции) или «Подсолнечник» (развязывание боевых действий в Северной Африке), имели для гитлеровского командования известное оперативно-стратегическое значение. Они обеспечивали тыл фашистской Германии и позволяли выколачивать из захваченных районов материальные ресурсы. Но вместе с тем эти операции служили и маскировке. Например, под прикрытием операции «Марита» немецко-фашистское командование перебрасывало войска из группы армий «А» на восток и переводило работу железнодорожного транспорта на график максимального движения.
Операции только намеченные, но не проводившиеся, преследовали лишь дезинформационные цели. Среди них числились, например, операции «Изабелла» (захват Гибралтара), «Атилла» (оккупация Южной Франции), «Гарпун» (вторжение в Англию с территории Норвегии). По плану операции «Гарпун» на территории Норвегии действительно сосредоточивались немецко-фашистские войска, но не для вторжения в Англию, а для предстоящего наступления в советском Заполярье. Так и оставшиеся на бумаге операции «Изабелла» и «Атилла», вокруг которых было в свое время немало шума, представляли на деле чисто дезинформационные мероприятия. Они предназначались для демонстрации якобы необычайного интереса фашистской Германии к юго-западной части Европы и, следовательно, для отвлечения внимания от перебросок немецко-фашистских войск на восток.
Гитлеровское руководство располагало разветвленным аппаратом для проведения оперативно-стратегической дезинформации.
Организацию распространения дезинформационных сведений возглавлял начальник разведки и контрразведки верховного главнокомандования. Для передачи сведений использовались строго определенные каналы связи только по его указанию. На него же возлагалось руководство распространением дезинформации среди немецких военных атташе в нейтральных странах и военных атташе нейтральных государств в Берлине. Органом, руководившим оперативно-стратегической дезинформацией, был штаб верховного главнокомандования (ОКВ). Непосредственно ею занимался так называемый «отдел обороны страны», являвшийся ведущим отделом штаба. Этот отдел отвечал за согласование маскировочных мероприятий командований видов вооруженных сил, особенно по скрытию переброски войск, с мерами, намечавшимися начальником разведки и контрразведки верховного главнокомандования. Кроме того, он имел право по договоренности со штабами видов вооруженных сил и начальником разведки и контрразведки давать указания по уточнению замысла и применению тех или иных методов дезинформации в зависимости от конкретно складывавшейся обстановки. [195]
В сложной военно-политической обстановке первой половины 1941 г., когда гитлеровское руководство в нарастающем темпе перебрасывало войска на восток и развертывало их у наших границ, лидеры западных держав, ведя двойную игру, вольно или невольно содействовали маскировке агрессии против СССР. Это выражалось в том, что они, с одной стороны, все еще подталкивали Гитлера к походу на Восток, а с другой — снова и снова затевали переговоры с Советским правительством якобы для совместных акций против агрессора. Так, глава английского правительства У. Черчилль, принимая весной 1941 г. энергичные меры по сколачиванию антигитлеровского союза на Балканах, больше заботился о повороте гитлеровской экспансии в сторону СССР, чем о спасении от нее стран этого полуострова. Об этом говорит его записка министру иностранных дел А. Идену от 28 марта 1941 г. «Не считаете ли вы возможным, — спрашивал он, — что в случае создания единого фронта на Балканском полуострове Германия могла бы счесть более целесообразным взять свое в России?»{192}. Почти в то же время У. Черчилль вступил в сношения с Советским правительством, прося у него оказания помощи балканским странам, но воздерживаясь от принятия на себя каких-либо обязательств по отношению к СССР.
В буржуазной историографии бытует версия, согласно которой У. Черчилль якобы из благородных побуждений предотвратить внезапное вторжение немецко-фашистских войск в Советский Союз предупредил Советское правительство о готовящейся агрессии. О чем говорилось в этом предупреждении? «Я получил от заслуживающего доверия агента достоверную информацию о том, — писал У. Черчилль Сталину, — что немцы, после того как они решили, что Югославия находится в их сетях, то есть 20 марта, начали переброску в южную часть Польши трех бронетанковых дивизий из пяти находившихся в Румынии. В тот момент, когда они узнали о сербской революции, это передвижение было отменено. Ваше превосходительство легко оценит значение этих фактов»{193}.
Это послание английского премьер-министра хотя и было близко к истине, не имело той цены, которую оно на первый взгляд должно было иметь. Дело в том, что одновременно с этими сведениями подсовывалась информация и немецкой стороне, причем противоположного содержания: о намерении СССР предпринять агрессию против Германии. Вот что свидетельствует на этот счет американский журналист М. Хайд: «Справедливости ради следует сказать, что он (Гувер. — Ред.) участвовал в войне с того момента, когда он начал свое сотрудничество [196] со Стефенсоном{194}. Случилось так, что он распространял в германском посольстве в Вашингтоне ложные слухи и материалы, которые на профессиональном языке, называются «материалами стратегической дезинформации». Немцам был подсунут документ, в котором говорилось: «Из вполне достоверных и заслуживающих доверия источников стало известно, что Советский Союз намерен немедленно предпринять дальнейшие агрессивные военные действия, как только Германия будет втянута в крупные операции»{195}.
Итак, в планировании войны против СССР гитлеровское руководство уделило большое внимание маскировке агрессии, специально разработав и осуществив целую систему дезинформационных мероприятий. Этой маскировке во многом содействовала двойная игра правящих кругов Англии и США в международных отношениях.
* * *
Перед развязыванием войны с Советским Союзом гитлеровское руководство сумело серьезно усилить Германию в экономическом и военном отношении, используя материальные и людские ресурсы почти всех стран Европы.
Стратегические расчеты гитлеровского военного командования (план «Барбаросса») имели своей исходной целью покончить с существованием Советского Союза в течение одной быстротечной кампании. Как показала история, эти расчеты были построены на песке. Они потерпели крах во второй половине 1941 г.
Гитлеровскому политическому и военному руководству удалось провести в жизнь серию политических и оперативно-стратегических мероприятий маскировочного характера для скрытия замысла и плана войны против СССР. Однако большинство этих мероприятий было раскрыто советской разведкой, и они дали далеко не тот эффект, на который рассчитывали гитлеровские стратеги.
В сложной и противоречивой международной обстановке кануна Великой Отечественной войны Коммунистическая партия и Советское правительство, верные своей миролюбивой политике, стремились избежать войны, но тем не менее усиленно проводили крупные военно-политические и оборонительные мероприятия на случай нападения фашистской Германии на СССР. [197]