Место "Восточного похода" в стратегии Германии 1940—1941 гг. и силы сторон к началу операции "Барбаросса"
Вопрос о начале советско-германской войны всегда был одним из центральных в отечественной историографии и рассматривался преимущественно в идеологическом аспекте борьбы фашизма и коммунизма. Важная роль, которую сыграл Советский Союз в разгроме Германии во Второй мировой войне, ретроспективно использовалась в историографии для доказательства тезиса о том, что война на Востоке была для германского руководства главной целью, определявшей все остальные действия Берлина. Объясняя неудачное для Красной Армии начало войны, отечественная историография, вслед за сформулированной в речи И.В. Сталина от б ноября 1941 г. идеей о "нехватке у нас танков и отчасти авиации"{1461}, делала упор на количественное и качественное превосходство вооружений противника, подгоняя под этот тезис все статистические данные. Лишь в конце 80-х гг. в литературе появились более объективные сведения на этот счет, и в начале 90-х годов традиционная точка зрения была окончательно опровергнута. Однако наметилась тенденция: пользуясь неясностью вопросов качественного состояния вооружений, под этим предлогом сводить на нет советское количественное превосходство и тем самым в новом виде реанимировать старую версию о немецком превосходстве{1462}. Ныне имеется возможность непредвзято рассмотреть вопросы о месте войны с СССР в стратегии Германии 1940—1941 гг. и о соотношении сил сторон на советско-германском фронте к началу войны.
В мае-июне 1940г. Германии удалось кардинально изменить стратегическую ситуацию в Европе, вывести из войны Францию и изгнать с континента английскую армию. Естественно, что победы вермахта породили в Берлине надежды на скорое завершение войны с Англией, что позволило бы Германии бросить все силы на разгром СССР, а это, в свою очередь, развязало бы ей руки для борьбы с США. Не случайно именно в июне-июле 1940 г. традиционные антисоветские намерения германского [455] руководства стали приобретать конкретное оформление. Однако в ходе "мирного" наступления на Англию в июле 1940г. стало ясно, что скорого прекращения войны ожидать не следует. По мере развития военно-политических событий летом 1940г. германскому руководству пришлось решать чрезвычайно сложный стратегический вопрос: следует ли сначала до конца разгромить Англию или же надо двинуться на Восток, сокрушить СССР, а потом уже сосредоточиться на войне с Англией и США?
Подготовка германским командованием операции "Морской лев" показала, что вермахт не располагает силами, способными обеспечить выполнение десантной операции на Британские острова. Цена же неудачного десанта была бы в политическом плане чрезвычайно велика. Кроме того, основные военно-политические события постепенно смещались в бассейн Средиземного моря и в Юго-Восточную Европу, что также привлекало внимание Берлина. Поэтому если в июле-августе 1940 г. германское командование практически не занималось планированием действий за пределами Европы, то по мере роста сомнений в осуществимости скорого вторжения в Англию и в эффективности применения против нее других средств военного воздействия периферийная стратегия приобретает все больший вес в германских планах войны против англичан. 12 августа 1940 г. ОКВ отдало распоряжение подготовиться к возможной переброске танковых сил в Северную Африку для наступления на Суэцкий канал, если "операция "Морской лев" не будет проводиться в этом году". 13 августа 1940 г. начальник штаба ОКВ генерал-полковник А. Йодль подготовил для Гитлера докладную записку с оценкой обстановки, в которой предлагал для достижения капитуляции Англии пойти на "значительно более тесное военное сотрудничество держав оси, чем то, какое былого сих пор". Для этого следовало:
"а) продолжать воздушную войну до ликвидации в Южной Англии военно-промышленной базы страны. Все итальянские военно-воздушные силы, не введенные в действие в настоящее время в эти воздушные бои, должны быть использованы в них;
б) расширить подводную войну, ведущуюся с французских баз, введя в действие половину всех итальянских подводных лодок;
в) захватить Египет, если потребуется, с немецкой помощью;
г) овладеть Гибралтаром по согласованию с испанцами и итальянцами;
д) отказаться от проведения операций, без которых можно обойтись для победы над Англией и которые преследуют лишь военные цели, легко достижимые после победы над Англией (Югославия)"{1463}.
Однако на практике все эти предложения оказались благими пожеланиями, поскольку они не вызвали особого энтузиазма ни у итальянского, ни у испанского, ни тем более у вишистского [456] правительства. Руководство Италии пока еще надеялось вести собственную параллельную войну с Англией, а Испания и Франция не спешили слишком тесно сближаться с Германией, выжидая развития событий. Таким образом, Германии не удалось в 1940г. выполнить основную стратегическую задачу войны на Западе — полностью вывести из войны Англию и развязать себе руки для борьбы на других направлениях.
Германское руководство не могло не учитывать и всевозрастающей помощи Англии со стороны США, которые постепенно переходили с позиции дружественного Лондону нейтралитета на позицию "невоюющего союзника" Англии. Правда, в Берлине не опасались возможности прямого военного вмешательства США в европейскую войну в скором времени, но вполне осознавали важность экономической поддержки Вашингтоном военных усилий Лондона. Стремясь удержать США от дальнейшего сближения с Англией, создать благоприятные условия для действий на периферийных ТВД и не допустить формирования антигерманской коалиции, Берлин приступил к созданию антибританского континентального блока, первым шагом к чему стало возобновление германо-японских переговоров о союзе. Для создания угрозы Англии в Средиземноморье следовало использовать вступившую в войну в июне 1940 г. Италию, которая, однако, нуждалась в определенной военно-экономической поддержке. В итоге 27 сентября 1940г. Германия, Италия и Япония подписали Тройственный пакт, который должен был стать основой для создания более широкого континентального блока во главе с Германией, подчиненного задаче окончательного сокрушения Англии. По достижении этой цели Германия могла бы сосредоточить все силу на осуществлении похода на Восток.
В октябре 1940г. Германия предприняла попытки привлечь в состав этого блока Испанию и Францию, а также инициировала переговоры с СССР. Москва, естественно, была обеспокоена продвижением Германии на Балканы, заключением Тройственного пакта и германо-финским сближением и не замедлила высказать Берлину свои претензии. Это наглядно показало, что СССР не собирается ограничиваться ролью пассивного зрителя, а стремится активно участвовать в европейских делах. Правда, эта позиция не соответствовала интересам Германии, но германское руководство решило все же путем переговоров выяснить возможность нового компромисса с Москвой и постараться использовать ее против Англии, не допустив русских далее в Европу.
Советско-германские переговоры ноября 1940г. показали, что СССР готов присоединиться к Тройственному пакту, но выставленные им при этом условия были совершенно неприемлемы для Германии, поскольку требовали ее отказа от вмешательства в Финляндии и закрывали ей возможность продвижения на Ближний Восток через Балканы. Согласие Берлина на эти условия [457] означало бы, что ему оставалась лишь возможность продолжения затяжной войны против Англии на западе Европы или в Африке при постоянном усилении Советского Союза в тылу Германии. И хотя германское руководство не видело пока реальной опасности в позиции СССР, но и потенциальная угроза, исходящая со стороны столь мощного соседа, не позволяла просто игнорировать его позицию. Даже отказ от соглашения с СССР и продвижение на Ближний Восток через Балканы без согласия Москвы ставили бы германские войска в уязвимое положение, так как их коммуникации проходили бы в 800-км коридоре вдоль советских границ. Если же учесть, что советская граница находилась в 700 км от Берлина, тогда как с севера, запада и юга все побережье Европы контролировалось Германией, вся ближневосточная экспедиция становилась слишком авантюристичным предприятием.
По мере смещения центра англо-германской войны в Восточное Средиземноморье Германия расширяла свое проникновение в Юго-Восточную Европу, что в перспективе выводило вермахт на подступы к Ближнему Востоку. В германском командовании имелись сторонники более решительного наступления на этом стратегическом направлении, где в случае успеха Германия смогла бы получить контроль над крупнейшими нефтяными месторождениями и полностью обезопасить Средиземноморье от английского флота, что в свою очередь вело к укреплению позиций Италии и снятию внешней угрозы для всего юга Европы. Причем Германия располагала силами, которые вполне обеспечивали выполнение этой задачи, а антибританские настроения в арабском мире позволили бы Берлину иметь активную "пятую колонну" и поддержку в регионе.
Однако реализация этой стратегии требовала создания политических условий для доведения войны против Англии до конца. Причем этот вопрос был тесно связан с проблемой войны на два фронта в случае, если Лондону удастся найти себе союзника на континенте. Еще 30 июля 1940 г. командование сухопутных войск пришло к заключению: "На вопрос о том, как выйти из положения, если не будет достигнута решающая победа над Англией и возникнет опасность сближения Англии с Россией, что заставит нас вести войну на два фронта, и в первую очередь против России, может быть один ответ— укрепление дружбы с Россией. Желательна встреча со Сталиным. На Балканах, которые экономически входят в нашу сферу влияния, мы можем пойти на уступки. Италия и Россия могут договориться о Средиземном море. При этом условии мы сможем нанести англичанам решающий удар на Средиземноморском театре, отрезать их от Азии, помочь Италии создать средиземноморскую империю и с помощью России укрепить свои владения, захваченные нами в Западной и Северной Европе. Тогда мы окажемся в состоянии вести длительную войну с Англией"{1464}. [458]
Схожий выход из стратегического тупика, в котором оказалась Германия, предлагал Гитлеру 24 сентября 1940г. и главнокомандующий ВМС гросс-адмирал Э. Редер: "Мы должны постараться всеми средствами усилить нашу войну против Англии, и без промедления, пока Соединенные Штаты еще не вступили в борьбу. При этом я еще раз указал на Гибралтар, Суэц. а также Ближний Восток и Канарские острова. Ослабление английских имперских позиций могло бы иметь решающее значение. Мы ни в коем случае не должны нарушать заключенного с Россией пакта, так как он спасет нас от войны на два фронта. Нельзя же себе представить, — сказал я Гитлеру, — чтобы он решился развязать войну на два фронта: ведь ранее он постоянно подчеркивал, что не повторит ошибки правительства 1914г. По моему мнению, заявил я, ни при каких обстоятельствах нельзя брать на себя такую ответственность. Наоборот, мы должны сконцентрировать все силы на разгроме Англии... Для этого нам надо с величайшей энергией вести морскую войну, опираясь на порты Атлантики, расширить во взаимодействии с французами систему опорных пунктов до западного побережья Африки и завоевать с помощью Италии и Франции господство на Средиземном море и над африканским побережьем до Суэцкого канала. Тем самым для Англии путь в Индию окажется отрезанным, а Северная Африка будет подключена к европейской экономической системе, что важно для снабжения Европы. Проблема продовольственного обеспечения Европы за счет Востока отпадает сама собой"{1465}.
Кроме того, от Суэцкого канала "можно двигаться на Палестину и Сирию. Тогда Турция у нас в руках. В этом случае русская проблема приобретает иной вид. Россия постоянно будет бояться Германии. Сомнительно, что в этом случае окажется еще необходимым действовать против России на Севере"{1466}. 14 ноября 1940 г. Редер заявил Гитлеру, который все более склонялся к необходимости войны с СССР, что рекомендует отсрочить ее "до победы над Англией, поскольку силы Германии слишком напряжены, а конца войне не видно... Россия, по его мнению, в ближайшие годы не будет стремиться к конфликту, поскольку собирается совершенствовать с помощью Германии свой флот (ожидает от нас поставки 380-мм орудий в башнях для линейных кораблей), и, следовательно, в течение ряда лет будет зависеть по-прежнему от поддержки Германии"{1467}.
Даже после подписания директивы № 21 ("План Барбаросса") Редер пытался отговорить Гитлера от "Восточного похода". На совещании в ставке 27 декабря он отстаивал свой план сосредоточения всех усилий для сокрушения Англии. Нецелесообразно, говорил Редер, начинать войну против Советского Союза, не обеспечив полностью свой тыл на западе. В Греции, Албании, Ливии и в Восточной Африке англичане завладели инициативой; [459] они укрепили свои позиции на Средиземном море. В этих условиях еще большее значение приобретает захват Гибралтара. Достижение этой цели улучшит положение Италии, обеспечит господство держав Оси в западной части Средиземного моря, лишит Англию важнейшего звена в системе ее мировых коммуникаций и затруднит ей ведение военных действий в Киренаике и Греции, даст Германии возможность развернуть наступление в Африку через Испанское Марокко. Все это надо сделать как можно быстрее, до активного выступления США в поддержку Англии. Для этого необходимо развернуть максимальное производство самолетов и подводных лодок{1468}.
Поэтому Редер выразил "самые серьезные сомнения и возможности войны против России до того, как будет разгромлена Англия". Гитлер согласился с необходимостью увеличения производства подводных лодок, но заявил, что, "учитывая нынешнюю политическую обстановку (склонность России к вмешательству в балканские дела), необходимо в любом случае устранить последнего противника на континенте, прежде чем удастся заняться Англией. Поэтому сухопутные войска должны получить необходимую мощь. Лишь после этого можно будет полностью сосредоточить все усилия на военно-морских и военно-воздушных силах"{1469}. Последняя попытка повлиять на стратегию Гитлера была предпринята Редером 6 июня 1941 г., когда он представил фюреру основные соображения о стратегической обстановке в восточном Средиземноморье после Балканской кампании и овладения Критом. Предлагалось быстро и насколько это возможно энергично использовать сложившуюся на Ближнем Востоке ситуацию, пока Англия с помощью США не успела снова укрепить там свои позиции. Операции на Ближневосточном ТВД для вытеснения оттуда англичан следовало вести наряду с операцией "Барбаросса"{1470}. Однако все эти предложения не нашли поддержки со стороны политического руководства Германии, да и вермахт не располагал силами, достаточными для решения столь сложных задач на двух разных ТВД.
После войны многие бывшие генералы вермахта высказали мнение, что Гитлер упустил очень благоприятные возможности, открывшиеся для Германии в итоге Балканской кампании, для усиления борьбы и разгрома Англии, после чего можно было бы решить военно-политические задачи на Востоке. Так, по мнению бывшего сотрудника оперативного отдела генерального штаба сухопутных войск генерал-майора А. Филиппи, "Гитлер не удосужился серьезно рассмотреть выдвинутую командованием сухопутных войск и флота и поддержанную штабом оперативного руководства идею поразить совместно с Италией основную артерию Британской империи на Средиземном море и тем самым в сочетании с наступлением на английскую метрополию добиться решающего исхода войны... В сущности говоря, Гитлер, [460] скованный континентальным мышлением, боялся вообще всякого риска в операциях на периферии Европы. Поэтому он выбрал другой путь из стратегического тупика, в который сам завел германское военное руководство своей государственной близорукостью и отсутствием военных планов"{1471}.
Обратив внимание на то, что германские ВВС позволяли свести на нет превосходство англичан в акватории Средиземного моря, К. Типпельскирх считал, что если бы Гитлер не был так скован планом "сокрушения Советской России в скоротечной военной кампании", то он должен был бы признать, что это обстоятельство открывает новые перспективы для решительного ведения войны против Англии в бассейне Средиземного моря. Но, учитывая немощь Италии и сомневаясь в возможности установить господство на Средиземном море, он боялся этих перспектив. Между тем державы Оси могли сохранить воздушное господство в Восточном Средиземноморье, захватить в качестве первой цели остров Мальта, обеспечить морские коммуникации в Северную Африку и потрясти позиции Англии на Среднем Востоке, затем, вероятно, снова вернуться к плану овладения Гибралтаром, т. е. в целом направить ведение войны против Англии в русло, которое обрисовал Редер в своем докладе 27 декабря"{1472}.
Сторонники этой основанной на чисто военных факторах точки зрения не учитывают общей сложной военно-политической обстановки, в которой оказалась Германия. Затяжная война с Англией, поддерживаемой США, требовала сближения с СССР, но цена такого сближения была, по мнению Берлина, слишком велика. Наступление на Ближнем Востоке также было связано с позицией Советского Союза, что тоже требовало уступок. Нежелание, да и невозможность нахождения новой основы для советско-германского компромисса убедили германское руководство в необходимости военного решения восточной проблемы, что должно было открыть перед Германией новые перспективы. В результате, как писал А.Хильгрубер, "все военные мероприятия Гитлера на Западе, на Балканах и в районе Средиземного моря в первой половине 1941 г. должны рассматриваться под углом зрения одной большой идеи — что они должны были служить в период операции "Барбаросса" закреплению захваченного в 1940г. континентально-европейского бастиона. С точки зрения этой очередной фазы общего планирования войны они мыслились как стратегически оборонительные даже там, где речь шла о наступательных операциях, как в Балканской кампании или при действиях в Северной Африке. Правда, они должны были одновременно создать предпосылки для последующего развертывания стратегических операций — на юго-восток против британских ближневосточных позиций, на юго-запад с целью создания немецкого плацдарма в северо-западной Африке против Великобритании и США. Несмотря на все искушения использовать [461] слабые места британского противника и преждевременно проникнуть в районы, которые можно было по всей видимости или вполне определенно захватить быстрыми ударами с использованием небольших немецких сил, Гитлер сохранял приоритет за своим планом "Барбаросса" даже тогда, когда дело касалось заманчивых перспектив наступления на британские позиции на Ближнем Востоке"{1473}.
В ряду побудительных мотивов, которыми руководствовались в Берлине, принимая решение о начале войны с СССР, не последнее место занимали идеологические соображения. Традиционный антикоммунизм, являвшийся одной из основ национал-социалистической идеологии, объявившей себя единственной силой, способной противостоять коммунизму, разгром коммунистического движения в Германии и идеологическая борьба с ним в оккупированных странах Европы, казалось, подталкивали национал-социалистическое руководство к сокрушению центра коммунистической пропаганды в Москве. Антикоммунистическая и антисоветская составляющие идеологии Третьего рейха естественным образом дополнялись идеей борьбы за "жизненное пространство", которое было необходимо для создания мощной империи с автаркической экономикой. Поскольку Восточная Европа, в том числе и Европейская часть СССР, рассматривалась как одна из важнейших составляющих этого "жизненного пространства", чисто идеологическое обоснование новой экспансии сочеталось с экономическими требованиями идеологов национал-социализма и руководителей германской экономики. Причем в данном вопросе германское руководство не посчиталось с тем, что советские поставки по торговым договорам и транзит через территорию СССР играли важную роль в германской внешней торговле. Опираясь на опыт войны в Европе, в Берлине полагали, что молниеносный разгром Красной Армии позволит беспрепятственно захватить большую часть советской промышленности и наладить производство в интересах Германии.
В стратегическом плане все эти соображения смыкались с реальной проблемой тупиковой ситуации в войне с Англией. Оказалось, что Германия не имеет возможности немедленно вывести ее из войны, и война все явственнее становилась затяжной. Причем в Берлине предполагали, что сопротивление Англии связано с ее надеждами на вступление в войну США или СССР. В данном случае не так важно, насколько это мнение реально отражало побудительные мотивы политики английского правительства во второй половине 1940 — начале 1941 г. Гораздо важнее то, что в результате упорства Великобритании Германия оказалась в стратегическом тупике, а потеря темпов вела к утрате времени, наверстать которое было уже невозможно. Поскольку Германия не могла заставить США отказаться от помощи Англии, Гитлер сделал вывод, что разгром СССР подтолкнет Лондон к уступкам [462] и мирным переговорам. Причем эта стратегическая идея, впервые в общей форме высказанная Гитлером 13 июля 1940г.{1474}, в дальнейшем постоянно развивалась и уточнялась. 31 июля 1940г. Гитлер заявил, что "надежда Англии — Россия и Америка. Если рухнут надежды на Россию, Америка также отпадет от Англии, так как разгром России будет иметь следствием невероятное усиление Японии в Восточной Азии". Поэтому следовало одним ударом сокрушить СССР, так как "если Россия будет разгромлена, Англия потеряет последнюю надежду. Тогда господствовать в Европе и на Балканах будет Германия"{1475}.
Рассматривая войну с СССР как один из эпизодов войны с Англией, Гитлер и в дальнейшем развивал свою идею о важности победы на Востоке для достижения победы на Западе. 9 января 1941 г. в ходе обсуждения обстановки с военным руководством Гитлер вновь коснулся вопроса о надеждах Англии, стремившейся "сколотить большой континентальный блок против Германии", на помощь со стороны США и СССР. Как полагал фюрер, "властитель России Сталин умен, он не станет открыто выступать против Германии, но необходимо считаться с тем, что в тяжелых для Германии ситуациях он будет создавать нам все большие трудности. Он хочет вступить во владение наследством обедневшей Европы, ему тоже нужны успехи, его воодушевляет "Дранг нах Вестен". Ему также совершенно ясно, что после полной победы Германии положение России станет очень трудным.
Англичан поддерживает надежда на возможность вмешательства русских. Они лишь тогда откажутся от сопротивления, когда будет разгромлена эта их последняя континентальная надежда... Если же они смогут продержаться, сформировать 30-40 дивизий; и если США и Россия окажут им помощь, тогда создастся весьма тяжелая для Германии обстановка. Этого допустить нельзя... Поэтому теперь необходимо разгромить Россию. Тогда либо Англия сдастся, либо Германия будет продолжать борьбу против Англии при самых благоприятных условиях. Разгром России позволит также и Японии обратить все свои силы против США. А это удержало бы последние от вступления в войну.
Особенно важен для разгрома России вопрос времени. Хотя русские вооруженные силы и глиняный колосс без головы, однако точно предвидеть их дальнейшее развитие невозможно. Поскольку Россию в любом случае необходимо разгромить, то лучше это сделать сейчас, когда русская армия лишена руководителей и плохо подготовлена и когда русским приходится преодолевать большие трудности в военной промышленности, созданной с посторонней помощью. Тем не менее и сейчас нельзя недооценивать русских. Поэтому немецкое наступление должно вестись максимальными силами. Ни в коем случае нельзя допустить фронтального оттеснения русских. Поэтому необходимы самые решительные прорывы... Цель операции должна состоять [463] в уничтожении русских вооруженных сил, в захвате важнейших экономических центров и разрушении остальных промышленных районов, прежде всего в районе Екатеринбурга; кроме того, необходимо овладеть районом Баку.
Разгром России будет для Германии большим облегчением. Тогда на Востоке необходимо будет оставить лишь 40—50 дивизий, численность сухопутной армии можно будет сократить и всю военную промышленность использовать для вооружения военно-воздушных и военно-морских сил. Затем необходимо будет создать надежное зенитное прикрытие и переместить важнейшие промышленные предприятия в безопасные районы. Тогда Германия будет неуязвима.
Гигантские пространства России таят в себе неисчислимые богатства. Германия должна экономически и политически овладеть этими пространствами, но не присоединять их к себе. Тем самым она будет располагать всеми возможностями для ведения в будущем борьбы против континентов, тогда никто больше не сможет ее разгромить. Когда эта операция будет проведена, Европа затаит дыхание"{1476}.
В беседе с Муссолини и Чиано 20 января 1941 г. Гитлер заявил, что "общее положение на Востоке можно правильно оценить только с точки зрения положения на Западе. Нападение на Британские острова является последней целью. Здесь мы находимся в положении человека, у которого в винтовке остался всего один патрон: если он промахнется, ситуация станет еще хуже, чем прежде. Высадку не повторить, так как в случае неудачи будет потеряно слишком много техники. Тогда Англии больше уже не придется ничего опасаться, и она сможет направить свои главные силы на периферию, куда ей вздумается. А пока высадка все еще не состоялась, англичанам приходится считаться с ее возможностью... Америка, даже если она вступит в войну, большой опасности не представляет. Самая большая угроза — огромный колосс Россия. Хотя Германия подписала с Россией весьма выгодные политические и экономические договоры, все же лучше полагаться на свои силовые средства. Но при этом весьма значительные силы связаны на русской границе, не позволяя направить достаточное число людей в военную промышленность, чтобы до предела усилить производство вооружения для авиации и военно-морского флота. Пока жив умный и осторожный Сталин, никакой опасности нет. Но когда его не станет, евреи, которые сейчас отошли на задний план, могут вновь выдвинуться на первый план.
Следовательно надо проявлять осторожность. Русские выдвигают все новые и новые требования, которые они вычитывают из договоров. Потому-то они и не желают в этих договорах твердых и точных формулировок. Следовательно, надо иметь в виду такой фактор, как Россия, и подстраховать себя силой и дипломатической ловкостью. Раньше Россия никакой угрозы для Германии [464] не представляла, но теперь, в век военной авиации, из России или со Средиземного моря румынский нефтяной район можно в один миг превратить в дымящиеся развалины, а он для Оси жизненно важен"{1477}.
30 марта 1941 г. Гитлер заявил, что "ныне существует возможность разбить Россию, имея свободный тыл. Эта возможность так скоро не появится вновь. Я был бы преступником перед немецким народом, если бы не воспользовался этим"{1478}. Еще раз Гитлер изложил свое видение стратегической ситуации в письме Муссолини от 21 июня 1941 г., в котором информировал дуче о том, что принял решение начать войну против СССР, так как "уже нет иного пути для устранения этой опасности. Дальнейшее выжидание приведет самое позднее в этом или в следующем году к гибельным последствиям". Оценивая обстановку, Гитлер утверждал, что "Англия проиграла эту войну. С отчаяньем утопающего она хватается за каждую соломинку, которая в ее глазах может служить якорем спасения". В данном случае этой надеждой является "Советский Союз. Оба государства. Советская Россия и Англия, в равной степени заинтересованы в распавшейся, ослабленной длительной войной Европе. Позади этих государств стоит в позе подстрекателя и выжидающего Североамериканский Союз. После ликвидации Польши в Советской России проявляется последовательное направление, которое — умно и осторожно, но неуклонно — возвращается к старой большевистской тенденции расширения Советского государства. Затягивания войны, необходимого для осуществления этих целей, предполагается достичь путем сковывания немецких сил на Востоке, чтобы немецкое командование не могло решиться на крупное наступление на Западе, особенно в воздухе".
Поскольку битва за Англию требует использования всех германских ВВС, Германия должна быть застрахована "от внезапного нападения с Востока или даже от угрозы такого нападения. Русские имеют громадные силы... Собственно, на наших границах находятся все наличные русские войска. С наступлением теплого времени во многих местах ведутся оборонительные работы. Если обстоятельства вынудят меня бросить против Англии немецкую авиацию, возникнет опасность, что Россия со своей стороны начнет оказывать нажим на юге и севере, перед которым я буду вынужден молча отступать по той простой причине, что не буду располагать превосходством в воздухе. Я не смог бы тогда начать наступление находящимися на Востоке дивизиями против оборонительных сооружений русских без достаточной поддержки авиации. Если и дальше терпеть эту опасность, придется, вероятно, потерять весь 1941 год, и при этом общая ситуация ничуть не изменится. Наоборот, Англия еще больше воспротивится заключению мира, так как она все еще будет надеяться на русского партнера. К тому же эта надежда, естественно, станет [465] возрастать по мере усиления боеготовности русских вооруженных сил. А за всем этим еще стоят американские массовые поставки военных материалов, которые ожидаются с 1942 г." В случае начала войны на Востоке "мое отступление принесло бы нам тяжелую потерю престижа. Это было бы особенно неприятно, учитывая возможное влияние на Японию. Поэтому после долгих размышлений я пришел к выводу, что лучше разорвать эту петлю до того, как она будет затянута. Я полагаю, дуче, что тем самым окажу в этом году нашему совместному ведению войны, пожалуй, самую большую услугу, какая вообще возможна".
По мнению Гитлера, воля Англии к борьбе основывается "исключительно на двух факторах: России и Америке. Устранить Америку у нас нет возможностей. Но исключить Россию — это в нашей власти. Ликвидация России будет одновременно означать громадное облегчение положения Японии в Восточной Азии и тем самым создаст возможность намного затруднить действия американцев с помощью японского вмешательства. В этих условиях я решился, как уже упомянул, положить конец лицемерной игре Кремля". Сообщая Муссолини, что в войне против СССР примут участие Финляндия и Румыния, Гитлер просил его усилить операции итальянских вооруженных сил в Средиземноморье и заверял, что Германия в состоянии оборонять Европу от любых возможных действий Англии. Признавая, что борьба на Востоке "будет тяжелой", Гитлер не сомневался "в крупном успехе" и надеялся, что "нам в результате удастся обеспечить на длительное время на Украине общую продовольственную базу. Она послужит для нас поставщиком тех ресурсов, которые, возможно, потребуются нам в будущем... Вполне допустимо, что Россия попытается разрушить румынские нефтяные источники. Мы создали оборону, которая, я надеюсь, предохранит нас от этого. Задача наших армий состоит в том, чтобы как можно быстрее устранить эту угрозу...
Что бы теперь ни случилось, дуче, наше положение от этого шага не ухудшится; оно может только улучшиться. Если бы я даже вынужден был к концу этого года оставить в России 60 или 70 дивизий, то все же это будет только часть тех сил, которые я должен сейчас постоянно держать на восточной границе. Пусть Англия попробует не сделать выводов из грозных фактов, перед которыми она окажется. Тогда мы сможем, освободив свой тыл, с утроенной силой обрушиться на противника с целью его уничтожения"{1479}. Таким образом, идея достижения победы на Западе через победу на Востоке вплоть до 22 июня 1941 г. была основой стратегии Германии. Вышеприведенные высказывания Гитлера лишний раз свидетельствуют, что германское руководство, принимая решение напасть на СССР, руководствовалось своими собственными стратегическими установками, а не страхом перед скорым советским нападением, поскольку восточный сосед расценивался [465] лишь как потенциальная угроза Германии в будущем. Скорее, в данном случае германское руководство стремилось претворить в жизнь сформулированный Гитлером еще в "Майн кампф" основной закон внешней политики Германии: "Никогда не миритесь с существованием двух континентальных держав в Европе! В любой попытке на границах Германии создать вторую военную державу или даже только государство, способное впоследствии стать крупной военной державой, вы должны видеть прямое нападение на Германию. Раз создается такое положение, вы не только имеете право, вы обязаны бороться против него всеми средствами, вплоть до применения оружия. И вы не имеете права успокоиться, пока вам не удастся помешать возникновению такого государства или же пока вам не удастся его уничтожить, если оно успело уже возникнуть"{1480}.
Затяжная война на Западе, постепенное усиление английской экономической блокады Европы создавали реальную угрозу экономического краха Германии, поэтому в Берлине было решено завоевать такое "жизненное пространство", чтобы Германия, "устойчивая от блокады, сплоченная территориально и экономически независимая от ввоза стратегического сырья континентально-европейская империя", была бы в состоянии выдержать длительную войну с Англией и США{1481}. Укоренению идеи "Восточного похода" в германском руководстве способствовало и то, что германская разведка имела чрезвычайно скудные данные о советских вооруженных силах и оценивала Красную Армию по результатам боев советско-финской войны. В условиях переоценки собственных сил вермахта, столь быстро сокрушившего французскую армию, был сделан вывод о слабости советских вооруженных сил. В ходе обсуждения плана "Восточного похода" 5 декабря 1940г. Гитлер заявил, что "следует ожидать, что русская армия при первом же ударе германских войск потерпит еще большее поражение, чем армия Франции в 1940г."{1482}. То есть в Берлине сложилось мнение, что СССР является не только ключевым звеном в стратегии будущей победы в войне с Англией, но и довольно слабым противником, разгром которого позволил бы Германии переломить ход войны в свою пользу.
Помимо чисто стратегических соображений важной проблемой для Германии оставались ее экономические возможности в затягивавшейся войне. Еще до начала Второй мировой войны было ясно, что Германия не располагает экономическими возможностями для ведения продолжительной войны с одной или несколькими великими державами. По мнению германского руководства, выходом из этой ситуации могла стать стратегия "молниеносной войны", которая должна была обеспечить разгром любого противника до того как он будет способен в полной мере развернуть свой военно-экономический потенциал. Исходя из этой идеи, в Берлине делали ставку на максимально эффективное [467] использование наличных экономических возможностей для подготовки вооруженных сил к отдельным молниеносным кампаниям, паузы между которыми позволяли накопить новые резервы для следующего удара. Любые попытки начать перестройку экономики для обеспечения боевых действий в условиях затяжной войны резко пресекались Гитлером, который считал, что это ударит прежде всего по жизненному уровню населения и будет стимулировать недовольство правительством{1483}.
Другой проблемой был вопрос ограниченности ресурсов Германии, которая пополняла их благодаря своей внешней торговле. В условиях войны и английской экономической блокады возможности Берлина использовать неевропейские рынки значительно сузились, и, хотя в 1939—1940 гг. Германии за счет оккупации большей части Европы удалось увеличить свои военно-экономические ресурсы, она не могла одновременно поддерживать относительно высокий жизненный уровень населения и развивать свои вооруженные силы. В итоге Германия оказалась перед дилеммой: либо в кратчайший срок многократно усилить орудие блицкрига — вермахт и продолжать громить противников поодиночке, либо расширять военно-промышленную базу и тем самым упустить время, чем воспользовались бы противостоящие великие державы, с объединенной экономической мощью которых Германия соперничать не могла. Сделав ставку на молниеносный разгром СССР, германское руководство надеялось добиться этого при максимальном использовании наличной экономической базы, а в дальнейшем, используя захваченные советские ресурсы, интенсивно развивать промышленность для борьбы с Англией и США.
Если первоначально после завершения боев во Франции приоритет военного производства отдавался развитию ВВС, ВМС и танковых войск, то с 28 сентября 1940 г. была поставлена задача обеспечения "военной техникой 180 полевых дивизий и соответствующего количества оккупационных дивизий к весне 1941 г."{1484}. Причем уже в то время германским военно-экономическим инстанциям была ясна нереальность этого решения, поскольку недостаточные мощности германской экономики, в свою очередь, лимитировали выполнение военных программ. По политическим соображениям Германия неохотно шла на развитие военного производства в оккупированных странах, особенно во Франции, что также сужало ее экономические возможности. Существовала и проблема нехватки рабочих рук. Мобилизация новых контингентов в вермахт сопровождалась расширением использования иностранной рабочей силы, численность которой возросла с 1 154 тыс. человек в мае 1940г. до 3033 тыс. человек в мае 1941 г. Стремясь восполнить недостаток рабочей силы, германское командование пошло на предоставление временных долгосрочных отпусков военнослужащим, что позволило до 1 апреля 1941 г. использовать в промышленности около 500 тыс. [468] человек. Однако общая нехватка рабочих рук не позволяла перевести военное производство на двух- и трехсменную работу, поэтому подавляющее большинство военных предприятий работали в одну смену при удлиненном рабочем дне.
Оккупация большей части Европы позволила Германии получить значительные запасы стратегического сырья, что в определенной степени облегчило положение германской экономики, но сужало возможности использования для военных нужд промышленности оккупированных стран. Кроме того, годовое поступление стратегического сырья не покрывало даже потребления, не говоря уже о действительных потребностях. Уже весной 1941 г. стало ясно, что запасов горючего и каучука хватит лишь до осени. Особенно острой была проблема снабжения нефтью, хотя с 1940 г. Германия практически полностью контролировала нефтедобычу в Румынии. Не случайно важное место в стратегических планах Берлина занимали надежды на захват Ближнего Востока, без овладения которым, вообще говоря, была невозможна победа в войне. Тем не менее ценой значительных усилий Германии удалось существенно увеличить свои сухопутные войска, на которые возлагалась основная стратегическая задача 1941 г. — разбить СССР в ходе молниеносной кампании еще до вывода из войны Англии.
Подводя итоги работы германской военной промышленности за декабрь 1940— июнь 1941 гг., начальник управления военной экономики и вооружений штаба ОКВ генерал Г. Томас писал 10 июля 1941, что "благодаря крайнему напряжению всех производительных сил как в экономическом пространстве Великой Германии, так и в оккупированных областях было достигнуто мощное повышение материальной оснащенности вооруженных сил... Достигнутое повышение показателей как непосредственно в области военного производства, так и в смежных областях оказалось возможным только благодаря целому ряду мер, как-то: привлечение к военному производству большого числа военнопленных и иностранных рабочих, откомандирование из вооруженных сил квалифицированной рабочей силы, переброска заказов с перегруженных предприятий на другие, самое широкое использование производственных ресурсов оккупированных областей и строжайшее ограничение в выпуске всех изделий, не имеющих военного значения. Следует констатировать, что, несмотря на все эти усилия, никогда не удавалось целиком выполнить требования, предъявлявшиеся к военной промышленности. Понятно, что в соответствии с обстановкой на каждый данный момент эти требования претерпевали многочисленные изменения, а в общем неуклонно повышались. Для их удовлетворения не хватало даже производственных возможностей в расширившемся вел и ко германском пространстве. Поэтому каждый раз удавалось целиком выполнить только те части программы, которые оказывались в данной военной обстановке наиболее важными"{1485}. [469]
Этот отчет Томаса подтверждает, что экономические возможности Германии не соответствовали целям и задачам войны против Советского Союза, который обладал развитым военно-промышленным комплексом, большими преимуществами в сфере мобилизации и использования экономического потенциала страны для ведения войны и не испытывал стольких проблем в обеспечении экономики необходимыми ресурсами. Итоги военного производства Германии и СССР в 1940 г. и первой половине 1941 г. представлены в таблице 41, при рассмотрении которой следует учитывать, что германская промышленность работала при максимально возможном напряжении, тогда как советская только начала переходить на режим работы военного времени.
Таблица 41. Военное производство в Германии и СССР{1486}
| 1940г. | Первая половина 1941 г. | |||
| Германия | СССР | Германия | СССР | |
| Винтовки и карабины | 1 474 398 | 1 461 000 | 736 111 | 791 977 |
| Автоматы | 125 873 | 81 118 | 120 891 | 3 110 |
| Пулеметы | 57 313 | 52 200 | 47 582 | 7 787 |
| Минометы | 11 924 | 38 349 | 7 876 | 10 480 |
| Орудия | 14 861 | 13 724 | 9 809 | 7 913 |
| Танки и САУ | 1 975 | 2 793 | 1 621 | 1 848 |
| Самолеты | 9 869 | 10 565 | 5 470* | 5 958 |
| Снаряды (тыс. шт.) | 26 016 | 14 921 | 6 480 | 11 301 |
| Мины (тыс. шт.) | 22 555 | 18 285 | 1 745 | 8 829 |
* Рассчитано по среднемесячному производству.
Теперь необходимо обратиться к вопросу непосредственного военного планирования Германией войны с СССР. Эта тема в целом довольно хорошо изучена в историографии{1487}, что позволяет ограничиться упоминанием лишь основных моментов.
Основная военная цель "Восточного похода" должна была заключаться в "быстром выведении из строя одного противника в войне на два фронта, чтобы можно было с полной силой обрушиться на другого противника [Англию]". При разработке оперативно-стратегического плана войны на Востоке германское командование исходило из следующих предпосылок:
а) исключительные размеры территории России делают абсолютно невозможным ее полное завоевание;
б) для достижения победы в войне против СССР достаточно достигнуть важнейшего оперативно-стратегического рубежа, а именно линии Ленинград— Москва— Сталинград— Кавказ, что исключит для России практическую возможность оказывать военное сопротивление, так как армия будет отрезана от своих важнейших баз, в первую очередь от нефти; [470]
в) для разрешения этой задачи необходим быстрый разгром Красной Армии, который должен быть проведен в сроки, не допускающие возможности возникновения войны на два фронта{1488}.
Разработка операции против СССР началась после того, как германское командование 21—22 июля 1940г. получило соответствующий приказ, и велась параллельно в ОКХ и ОКВ. Всего было по неполным данным подготовлено около 12 вариантов плана и оперативных набросков. Одним из первых 26 июля свой вариант предложил начальник отдела иностранных армий Востока полковник Э. Кинцель, считавший, что основной удар следует наносить "на Москву (сохраняя примыкание к Балтийскому морю), после чего предполагалось нанести удар в тыл советской группировке, находящейся на Украине и Черноморском побережье, которая будет вынуждена действовать с перевернутым фронтом"{1489}. 27 июля начальник оперативного отдела Генштаба ОКХ полковник X. фон Грейфенберг и прикомандированный к Генштабу для разработки оперативных планов подполковник Фейерабенд предложили альтернативный вариант: основная группировка из 100 дивизий нанесет главный удар на Украине, разгромит там советские войска и далее станет развивать наступление на Москву{1490}. Однако эти варианты своего рода "плана Шлиффена", приспособленного для Восточного ТВД, не нашли поддержки в силу сложности их осуществления.
5 августа начальник штаба дислоцированной на Востоке 18-й армии генерал-майор Э. Маркс представил начальнику генштаба ОКХ оперативно-стратегическую разработку ("План Фриц"), согласно которой 147 германских дивизий, развернутых в двух группах армий на московском и киевском направлениях, должны были наносить главный удар на Москву, после занятия которой следовало повернуть часть сил для поддержки войск, действующих на Украине. Операция должна была завершиться выходом войск на линию Архангельск — Горький — Ростов-на-Дону. В начале сентября первый обер-квартирмейстер генштаба сухопутных сил вермахта генерал Ф. Паулюс получил задачу на основе плана Маркса составить общий план кампании, что было им выполнено к 29 октября 1940г. Однако дальнейшее изучение вопросов войны с СССР привело к появлению еще нескольких вариантов. Так, 15 сентября 1940г. в оперативном отделе штаба ОКВ был подготовлен оперативный вариант подполковника Б. фон Лоссберга, согласно которому предусматривалось развернуть против СССР три группы армий. Две группы армий развертывались к северу от Полесья и наносили удары в Прибалтике и Белоруссии. Центральная группа армий при достижении района Смоленска должна была получить оперативную паузу и, в случае необходимости, помочь северной группе армий в наступлении на Ленинград. Южная группа армий двумя ударными группировками от Люблина и из Румынии [471] наносила бы удары на Днепропетровск с целью окружить и уничтожить советские войска на Украине. Обшей целью кампании считался рубеж Архангельск — Горький— Сталинград— Ростов-на-Дону{1491}.
Начальник штаба группы армий "Юг" генерал Г. фон Зоденштерн предложил создать три группы армий. Северная группа армий из Восточной Пруссии и северных районов Польши должна была наступать на фронте Витебск — Могилев и далее на Москву. Южная группа армий, развернув силы в южной Польше и Румынии, должна была наступать на Киев и далее на северо-восток и в сторону Харькова. Между ними следовало создать третью группу армий, которая должна была охватить Полесье и прикрыть фланги остальных войск. Командующий группы армий "Юг" фельдмаршал Г. фон Рундштедт предлагал следующий вариант. Северная группа армий наступает на Ленинград и, взяв его, устанавливает связь с финнами. Центральная и южная группы армий в это время достигают линии Ильмень — Орша — Киев — Одесса и закрепляются на ней до следующей весны. В случае благоприятной ситуации на фронте можно было предпринять наступление на Москву силами северной и центральной групп армий, а все остальные операции откладывались на 1942 г. Начальник штаба группы армий "Б" генерал Г. фон Зальмут предлагал наносить главный удар севернее Полесья с целью захвата Ленинграда и Москвы. Схожий вариант рассматривал начальник штаба 4-й армии генерал Г. Блюментрит, а командующий 3-й танковой группой генерал Г. Гот предлагал сосредоточить все танковые группы в Восточной Пруссии, откуда они должны были наступать на Ленинград, после чего на Москву и далее на Украину. В это же время остальные войска должны были достичь рубежа Днепра{1492}.
Наряду с общим планированием в генеральном штабе сухопутных войск 29 ноября, 3 и 7 декабря проводились штабные игры, на которых отрабатывались следующие вопросы: развертывание сил в начале операции; координация действий двух группировок группы армий "Юг", развернутых в южной Польше и Румынии; разграничительная линия между группами армии "Север" и "Центр"; распределение сил и снабжение после достижения первой цели на линии рек Западная Двина и Днепр; наличие резервов; задачи ВВС; взаимодействие с ВМФ. В результате германское командование пришло к выводу о необходимости действий на трех стратегических направлениях: Ленинградском, Московском и Киевском. Правда, как отмечал позднее А. Филиппи, "изучение всех этих вопросов подтвердило прежде всего мнение, что в ходе операций на все более расширяющейся, подобно воронке, к востоку территории не хватит немецких сил, если не удастся решающим образом сломить силу русского сопротивления до линии Киев — Минск — Чудское озеро"{1493}. Тем не менее была сделана ставка на то, что германские войска смогут нанести решающее [472] поражение основным силам Красной Армии в приграничной зоне до линии рек Западная Двина и Днепр, а это, возможно, приведет к краху СССР и позволит в дальнейшем избежать напряженных боев.
В итоге изменилась целевая установка "Восточного похода". Отдавая приказ о начале разработки плана "Барбаросса", Гитлер считал, что "операция будет иметь смысл только в том случае, если мы одним стремительным ударом разгромим все государство целиком. Только захвата какой-то части территории недостаточно"{1494}. Тем самым фюрер признал, что в любом другом случае весь поход на Восток не имеет смысла. Однако, когда 5 декабря ему был доложен итоговый стратегический вариант операции против СССР, Гитлер согласился с тем, что "наступление следует вести так далеко на восток, чтобы русская авиация не могла больше совершать налеты на территорию германского рейха и чтобы, с другой стороны, немецкая авиация могла наносить удары с воздуха против русских военно-промышленных районов"{1495}. Поэтому в директиве № 21 от 18 декабря было указано, что "конечной целью операции является создание заградительного барьера против азиатской России по общей линии Волга— Архангельск. Таким образом, в случае необходимости последний индустриальный район, остающийся у русских на Урале, можно будет парализовать с помощью авиации"{1496}. Правда, Гитлер все еще надеялся, что "если русские потерпят поражения в результате ряда наших ударов, то начиная с определенного момента, как это было в Польше, из строя выйдут транспорт, связь и тому подобное и наступит полная дезорганизация"{1497}.
Согласно плану "Барбаросса" предполагалось к 15 мая 1941 г. завершить подготовку нападения на СССР силами трех групп армий, действующих на Ленинградском, Московском и Киевском направлениях. Вместе с тем германское командование понимало, что наличных сил вермахта может не хватить для успешных действий сразу на всех стратегических направлениях, и поэтому в план операции была заложена идея остановки наступления группы армий "Центр" на рубеже Днепра для переброски части ее войск на север, чтобы разгромить советские войска в Прибалтике и взять Ленинград. Хотя все эти маневры еще больше усложняли задачу молниеносного разгрома СССР, считалось, что максимум за 5 месяцев германские войска выйдут на линию Архангельск — Волга, что должно было обезопасить Германию с Востока. Правда, в Берлине старались не задумываться над вопросом, приведет ли осуществление этого плана к разгрому СССР, который в этом случае сохранил бы значительные людские ресурсы и определенную экономическую базу для продолжения войны.
Тем не менее по мере военной подготовки кампании на Востоке в германском военном командовании возникли определенные опасения, которые Гальдер 28 января 1941 г. зафиксировал [473] в своем дневнике следующим образом. "Операция "Барбаросса". Смысл кампании не ясен. Англию этим мы нисколько не затрагиваем. Наша экономическая база от этого существенно не улучшится. Нельзя недооценивать рискованность нашего положения на Западе. Возможно даже, что Италия после потери своих колонии рухнет и против нас будет образован южный фронт на территории Испании, Италии и Греции. Если мы будем при этом скованы в России, то положение станет еще более тяжелым"{1498}. Однако эти сомнения не породили в германском командовании какого-либо серьезного сопротивления политической линии на войну с СССР, как это было в период подготовки наступления во Франции, когда в германском военно-политическом руководстве шли споры "по поводу принятия основополагающего решения, а затем оперативного плана в целом"{1499}.
Выработка и утверждение стратегического замысла "Восточного похода" позволили германскому командованию со второй половины февраля 1941 г. приступить к непосредственному развертыванию своих войск у границ СССР. В течение 4 месяцев на границу с СССР было переброшено 100 дивизий. В трех так называемых "эшелонах развертывания" до 21 мая 1941 г. на Восток прибыло 42 пехотные и 1 танковая дивизии (43%). С 22 мая железные дороги Германии были переведены на график максимального движения, и сосредоточение войск на Востоке резко ускорилось. В последний месяц перед нападением туда прибыло 20 пехотных, 14 танковых, 13 моторизованных и 9 охранных дивизий (57%). В первой половине июня одновременно с завершением стратегического сосредоточения начался вывод войск в 30-км приграничную полосу в исходные районы для наступления. График развертывания предусматривал выход основных сил ударных группировок на линию границы в ночь перед нападением, чтобы они задержались здесь всего лишь на несколько часов. Пехотные соединения начали выдвижение к границе за 12, а танковые и моторизованные за 4 дня до нападения. В феврале-мае 1941 г. на Восток были переброшены тыловые части и службы ВВС, а 22 мая — 18 июня — летные части. В течение 21 июня летные части первого удара заняли аэродромы западнее р. Висла, а к вечеру перелетели на полевые аэродромы у границы{1500}. В ночь на 22 июня 1941 г. германское командование завершило все подготовительные мероприятия для осуществления операции "Барбаросса".
Какими же силами располагала Германия для выполнения плана "Барбаросса"? На 15 июня 1941 г. вермахт насчитывал 7 329 тыс. человек: 3 960 тыс. — в действующей армии, 1 240 тыс. — в армии резерва, 1 545 тыс. — в ВВС, 160 тыс. — в войсках СС, 404 тыс. — в ВМФ, около 20 тыс. — в инонациональных формированиях. Кроме того, до 900 тыс. человек приходилось на вольнонаемный состав вермахта и различные военизированные формирования{1501}. [474]
Вермахт располагал 208 дивизиями, 1 боевой группой, 3 моторизованными и танковыми бригадами и 2 пехотными полками. Эти войска имели 88 251 орудие и миномет, 6 292 танка и штурмовых орудия и, 6 852 самолета{1502}. Пользуясь отсутствием сухопутного фронта в Европе, Германия смогла развернуть наиболее боеспособную часть своих вооруженных сил на границе с СССР.
Основу "Восточной армии" Германии составляли, естественно, сухопутные войска, которые выделили 3,300 тыс. человек. Для операции "Барбаросса" из четырех имевшихся штабов групп армий было развернуто три ("Север", "Центр" и "Юг"), 8 из 13 штабов полевых армий (61,5%), руководивших действиями 34 штабов армейских корпусов из 46 (73,9%), имевшихся в вермахте. Всего для Восточной кампании было выделено 101 пехотная, 4 легкопехотные, 4 горнопехотные, 10 моторизованных, 19 танковых, 1 кавалерийская, 9 охранных дивизий и 5 дивизий и 1 боевая группа СС, а также 1 моторизованная бригада, 1 моторизованный пехотный полк и сводное соединение СС — всего свыше 155 расчетных дивизий, что составляло 73,5% их общего количества. Большая часть войск имела боевой опыт, полученный в предыдущих военных кампаниях. Так, из 155 дивизий в военных действиях в Европе в 1939—1941 гг. участвовали 127, а остальные 28 были частично укомплектованы личным составом, также имевшим боевой опыт. В любом случае это были наиболее боеспособные части вермахта{1503}.
Здесь же, на Востоке, было развернуто 92,8% частей Резерва Главного Командования (РГК), в том числе все дивизионы и батареи штурмовых орудий, 3 из 4 батальонов огнеметных танков, 11 из 14 бронепоездов, 92,1% пушечных, смешанных, мортирных, гаубичных дивизионов, железнодорожных батарей, батарей привязных аэростатов, установок "Карл", дивизионов АИР, дивизионов и полков химических минометов, моторизованных разведывательных, пулеметных, зенитных батальонов, зенитных батарей, истребительно-противотанковых и зенитно-артиллерийских дивизионов РГК, а также 94,2% саперных, мостостроительных, строительных, дорожно-строительных, самокатных батальонов, дегазационных и дорожно-дегазационных отрядов. Из этих частей РГК 23% было развернуто в группе армий "Север", 42,2% — в группе армий "Центр", 31% — в группе армий "Юг", 3% — в германских войсках, действующих в Финляндии, и 0,8% находилось в резерве ОКХ{1504}.
Основной ударной силой войск на Востоке были 11 моторизованных корпусов из 12 имевшихся в вермахте (91,7%). 10 из них были к 22 июня 1941 г. объединены в четыре танковые группы, состав которых указан в таблице 42. Кроме того, в составе 11 дивизионов и 5 батарей штурмовых орудий насчитывалось 228 боевых машин, и 18 штурмовых орудий имелось на вооружении моторизованного полка "Великая Германия", лейбштандарта СС [475] "Адольф Гитлер" и 900-й моторизованной бригады (всего 246 штурмовых орудий). Для действий в Финляндии было выделено два танковых батальона (40-й и 211-й), в которых насчитывалось 106 танков, а в составе трех батальонов огнеметных танков (100-го, 101-го и 300-го) имелось до 116 боевых машин. Таким образом, в составе "Восточной армии" к 22 июня 1941 г. насчитывалось до 3 865 танков и штурмовых орудий, а в резерве ОКХ в Германии находилось 2 танковые дивизии (около 350 танков){1505}.
Таблица 42{1506}
| Танковая группа | Количество | |||
| корпусов | МД | ТД | танков | |
| 1-я | 3 | 4 | 5 | 799 |
| 2-я | 3 | 3 | 5 | 953 |
| 3-я | 2 | 3 | 4 | 1 014 |
| 4-я | 2 | 3 | 3 | 631 |
| Итого | 10 | 13 | 17 | 3 397 |
К 22 июня 1941 г. на границе с СССР из 155 дивизий в трех группах армий и армии "Норвегия" находилось 127 дивизий, 2 бригады и 1 полк (см. таблицу 43). В этих войсках насчитывалось 2812 тыс. человек, 37 099 орудий и минометов, 3 865 танков и штурмовых орудий{1507}.
Таблица 43. Группировка вермахта у границ СССР на 22 июня 1941 г.{1508}
| Соединение | Дивизии | Полки | Всего | |||||||
| ПД | ЛПД | МД | ТД | ГПД | КД | дСС | Охр | |||
| Армия "Норвегия" | 1 | — | — | — | 2 | — | 1a | — | — | 4 |
| Группа армий "Север" | 20 | — | 2 | 3 | — | — | 1 | 3 | — | 29 |
| Группа армий "Центр" | 31 | — | 5,56 | 9 | — | 1 | 2в | 3 | 1 | 51,5+1/3 |
| Группа армий "Юг" | 26 | 4 | 2 | 5 | 2 | — | 1,5г | 3 | — | 43,5 |
| Итого | 78 | 4 | 9,5 | 17 | 4 | 1 | 5,5 | 9 | 1 | 128+1/3 |
а — Боевая группа СС "Норд", б — Включая 900-ю моторизованную бригаду. в — Учтено сводное соединение СС, временно подчиненное группе армий, в составе 4 моторизованных пехотных и 2 кавалерийских полков. г — Включая лейбштандарт СС "Адольф Гитлер".
Военно-воздушные силы Германии развернули для обеспечения операции "Барбаросса" 60,8% летных частей, 16,9% войск ПВО и свыше 48% войск связи и прочих подразделений. Каждая [476] группа армий получила по одному воздушному флоту. Группу армий "Север" поддерживал 1-й воздушный флот в составе 1-го авиакорпуса, воздушного командования "Балтика" и воздушного округа "Кенигсберг". 2-й воздушный флот в составе 8-го и 2-го авиакорпусов, 1-го зенитного корпуса и воздушного округа "Позен" поддерживал группу армий "Центр". Для поддержки группы армий "Юг" был выделен 4-й воздушный флот в составе 5-го и 4-го авиакорпусов, 2-го зенитного корпуса, двух воздушных округов— "Бреслау" и "Вена" и миссии ВВС в Румынии. Действия армии "Норвегия" поддерживались частью сил 5-го воздушного флота, подчиненных "Генерал-инспектору ВВС Северной Норвегии" и воздушному командованию "Киркенес"{1509}. Кроме того, 51 самолет находился в распоряжении Главного командования ВВС (ОКЛ). Состав воздушных флотов показан в таблице 44.
Таблица 44{1510}
| Воздушные флоты | ОКЛ | Всего | ||||
| 5-й | 1-й | 2-й | 4-й | |||
| Личный состав (тыс.) | 19.4 | Ш | 284.7 | 199,4 | 8,5 | 650 |
| Бомбардировщики | 22 | 271 | 299 | 360 | — | 952 |
| Истребители | 12 | 203 | 384 | 366 | — | 965 |
| Истребители-бомбардировщики | 4 | — | 98 | — | — | 102 |
| Пикировщики | 40 | — | 425 | — | — | 465 |
| Дальние разведчики | — | 10 | — | — | 51 | 61 |
| Морские, погодные разведчики | 20 | 56 | 46 | 46 | — | 168 |
| Транспортники | — | 62 | 115 | 115 | — | 292 |
| Всего | 98 | 602 | 1 367 | 887 | 51 | 3 005 |
| Тактическое подчинение группам армий | ||||||
| Дальние разведчики | — | 52 | 41 | 48 | — | 141 |
| Ближние разведчики | 10 | 87 | 170 | 149 | — | 416 |
| Самолеты связи | 9 | 84 | 124 | 109, | — | 326 |
| Транспортники | — | 5 | 10 | 6 | — | 21 |
| Всего | 19 | 228 | 345 | 312 | — | 904 |
| Итого | 117 | 830 | 1 712 | 1 199 | 51 | 3909 |
Всего для нападения на Советский Союз германское командование выделило 4 050 тыс. человек (3 300 тыс. в сухопутных войсках и войсках СС, 650 тыс. — в ВВС и около 100 тыс. — в ВМФ). "Восточная армия" насчитывала 155 расчетных дивизий, 43 812 орудий и минометов, 4215 танков и штурмовых орудий и 3 909 самолетов{1511}. Из этих сил на 22 июня 1941 г. на Восточном фронте было развернуто 128 расчетных дивизий, и германская группировка насчитывала 3562 тыс. человек, 37 099 орудий и минометов, 3 865 танков и штурмовых орудий и 3 909 самолетов. [477]
Вместе с Германией к войне с СССР готовились ее союзники: Финляндия, Словакия, Венгрия, Румыния и Италия, которые выделили для ведения войны следующие силы (см. таблицу 45).
Таблица 45{1512}
| Личный состав | Дивизии | Орудия и минометы | Танки | Самолеты | |
| Финляндия | 340.600 | 17.5 | 2047 | 86 | 307 |
| Словакия | 42500 | 2,5 | 246 | 35 | 51 |
| Венгрия | 44500 | 2,5 | 200 | 160 | 100 |
| Румыния | 358 100 | 17,5 | 3 255 | 60 | 423 |
| Италия | 61900 | 3,0 | 925 | 61 | 83 |
| Итого | 847 600 | 42,5 | 6673 | 402 | 964 |
Кроме того, Хорватия выделила 56 самолетов и до 1,6 тыс. человек{1513}. К 22 июня 1941 г. на границе не было словацких и итальянских войск, которые прибыли позднее. Следовательно, там в войсках союзников Германии находилось 744 800 человек, 37 дивизий, 5 502 орудия и миномета, 306 танков и 886 самолетов.
Всего же силы Германии и ее союзников насчитывали 4306,8тыс. человек, 166 дивизий, 42601 орудие и миномет, 4 171 танк и штурмовое орудие и 4 846 самолетов (из которых 51 находился в распоряжении главного командования ВВС и вместе с 8,5 тыс. человек личного состава ВВС в дальнейших расчетах не учитывается).
Вооруженные силы Советского Союза в условиях начавшейся войны в Европе продолжали расти и к лету 1941 г. были крупнейшей армией мира. К началу войны советские вооруженные силы насчитывали 5 774 211 человек: 4605 321 — в сухопутных войсках, 475 656 — в ВВС, 353 752 — в ВМФ, 167 582 — в пограничных и 171 900 — во внутренних войсках НКВД{1514}. В сухопутных войсках имелось 303 дивизии, 16 воздушно-десантных и 3 стрелковые бригады. Войска располагали 117 581 орудием и минометом, 25 784 танками и 24 488 самолетами{1515}. Из этих войск в пяти западных приграничных округах дислоцировались 174 расчетные дивизии (см. таблицу 46).
Таблица 46.{1516}
| Военные округа | Дивизии | Бригады | Всего | ||||
| СД | МД | ТД | ГСД | КД | |||
| Ленинградский | 15 | 2 | 4 | — | — | 1 | 21.5 |
| Прибалтийский особый | 19 | 2 | 4 | — | — | 4* | 26 |
| Западный особый | 24 | 6 | 12 | — | 2 | 31 | 45 |
| Киевский особый | 26 | 8 | 16 | 6 | 2 | 3* | 59 |
| Одесский | 12 | 2 | 4 | 1 | 3 | 3* | 23 |
| Итого | 96 | 20 | 40 | 7 | 7 | 14 | 174 |
* Учтены воздушно-десантные бригады. Воздушно-десантный корпус приравнен к 0,75 стрелковой дивизии. [478]
Войска НКВД состояли из 14дивизий, 18 бригад и 21 отдельного полка различного назначения, из которых в западных округах находилось 7 дивизий, 2 бригады и 11 оперативных полков внутренних войск, на базе которых в ПрибОВО, ЗапОВО и КОВО перед войной началось формирование 21-й, 22-й и 23-й мотострелковых дивизий НКВД{1517}. Пограничные войска состояли из 18 округов, 94 погранотрядов, 8 отдельных отрядов пограничных судов и других частей. К лету 1941 г. на западной границе СССР находилось 8 округов, 49 погранотрядов, 7 отдельных отрядов пограничных судов и другие части{1518}.
Группировка советских войск на Западе насчитывала 3 088 160 человек (2 718 674 — в Красной Армии, 215 878 — в ВМФ и 153 608 — в войсках НКВД), 57 041 орудие и миномет, 13 924 танка (из них 11 135 исправных) и 8 974 самолета (из них 7 593 исправных). Кроме того, авиация Северного, Балтийского, Черноморского флотов и Пинской военной флотилии имела 1 769 самолетов (из них 1 506 исправных). К сожалению, техническое оснащение войск НКВД до сих пор неизвестно. Кроме того, с мая 1941 г. началось сосредоточение 77 дивизий второго стратегического эшелона из внутренних военных округов и с Дальнего Востока. К 22 июня в западные округа прибыло 16 дивизий (10 стрелковых, 4 танковые и 2 моторизованные), в которых насчитывалось 201 691 человек, 2 746 орудий и 1 763 танка{1519}. Группировка советских войск на западных границах была достаточно мощной. Общее соотношение сил к утру 22 июня 1941 г. представлено в таблице 47, судя по данным которой, противник превосходил Красную Армию лишь по численности личного состава, ибо его войска были отмобилизованы.
Таблица 47
| Красная Армия | Противник | Соотношение | |
| Дивизии | 190 | 166. | 1,1:1 |
| Личный состав | 3 289 851 | 4 306 800 | 1:1,3 |
| Орудия и минометы | 59787 | 42601 | 1,4:1 |
| Танки и штурмовые орудия | 15 687 | 4 171 | 3,8:1 |
| Самолеты | 10743 | 4846 | 2,2:1 |
Теперь рассмотрим вопрос о соотношении сил сторон на различных стратегических направлениях в масштабе округ (фронт) — группа армий и на отдельных оперативных направлениях (армия — армия). При этом учитываются только сухопутные войска и ВВС, а для советской стороны и пограничные войска. Начнем с Северо-Западного направления, где друг другу противостояли группа армий "Север" и Прибалтийский особый военный округ (Северо-Западный фронт) (см. таблицу 48). [479]
Таблица 48{1520}
| ПрибОВО | Группа армий «Север» | Соотношение | |
| Дивизии | 24 | 29 | 1:1,2 |
| Личный состав | 375 863 | 787 500 | 1:2,1 |
| Орудия и минометы | 7 467 | 8 348 | 1:1,1 |
| Танки | 1 514 | 679 | 2,2:1 |
| Самолеты | 1 814 | 830 | 2,2:1 |
Вермахт имел довольно значительное превосходство в живой силе и некоторое в артиллерии, но уступал в танках и авиации. Однако следует учитывать, что непосредственно в 50-км приграничной полосе располагалось лишь 8 советских дивизий, а еще 10 находились в 50—100 км от границы. С середины июня началось выдвижение советских войск к границе, но к 22 июня завершить этот процесс не удалось. В результате на направлении главного удара группе армий "Север" удалось добиться более благоприятного соотношения сил (см. таблицу 49).
Таблица 49{1521}
| 8-я армия | 18-я армия и 4-я танковая группа | Соотношение | |
| Дивизии | 7 | 16 | 1:2 |
| Личный состав | 82010 | 360 060 | 1:4,4 |
| Орудия и минометы | 1 574 | 4666 | 1:2.9 |
| Танки | 730 | 649 | 1,2:1 |
На Западном направлении противостояли друг другу группа армий "Центр" и войска Западного особого военного округа (Западного фронта) с частью сил 11-й армии ПрибОВО. Для немецкого командования это направление было главным в операции "Барбаросса", и поэтому группа армий "Центр" была сильнейшей на всем фронте. Здесь было сосредоточено 40% всех германских дивизий, развернутых от Баренцева до Черного моря (в том числе 50% моторизованных и 52,9% танковых). Группу армий поддерживал крупнейший воздушный флот люфтваффе. В полосе наступления группы армий "Центр" в непосредственной близости от границы находилось лишь 15 советских дивизий, а 14 располагались в 50—100км от нее. Остальные войска начали в середине июня сосредоточение к границе, и к 22 июня в движении находились войска 2-го (100-я, 161-я стрелковые дивизии), 47-го (55-я, 121-я, 143-я стрелковые дивизии), 44-го (64-я, 108-я стрелковые дивизии) и 21-го (17-я, 37-я, 50-я стрелковые дивизии) стрелковых корпусов. Кроме того, на территории округа в районе Полоцка сосредоточивались войска 22-й армии из УрВО, из состава которой к 22 июня 1941 г. прибыло на место 3 стрелковые дивизии, и 21-й мехкорпус из МВО — общей численностью 72 016 человек, 1 241 орудие и миномет и 692 танка{1522}. В итоге [480] содержащиеся по штатам мирного времени войска ЗапОВО уступали противнику только в личном составе, но превосходили его в танках, самолетах и незначительно в артиллерии (см. таблицу 50). Однако, в отличие от войск группы армий "Центр", они не завершили сосредоточение, что позволяло громить их по частям.
Таблица 50.{1523}
| ЗапОВО и части 11-й армии ПрибОВО | Группа армий "Центр" | Соотношение | |
| Дивизии | 54 | 51,5 | 1:1 |
| Личный состав | 791 445 | 1 455 900 | 1:1,8 |
| Орудия и минометы | 16 151 | 15 161 | 1:1 |
| Танки | 3 852 | 2 156 | 1,9:1 |
| Самолеты | 2 129 | 1 712 | 1,2:1 |
Группа армий "Центр" должна была осуществить двойной охват войск Западного округа, расположенных в Белостокском выступе, ударом от Сувалок и Бреста на Минск, поэтому основные силы группы армий были развернуты на флангах. С юга (от Бреста) наносился главный удар. На северном фланге (Сувалки) была развернута 3-я танковая группа вермахта, которой противостояли части 11-й армии ПрибОВО (см. таблицу 51).
Таблица 51.{1524}
| Части 11-й армии | 3-я танковая группа | Соотношение | |
| Дивизии | 3 | 12 | 1:4 |
| Личный состав | 34700 | 265 000 | 1:7,6 |
| Орудия и минометы | 646 | 3060 | 1:4.7 |
| Танки | 102 | 1 057 | 1: 10.4 |
В полосе советской 4-й армии были развернуты войска 43-го армейского корпуса 4-й немецкой армии и 2-я танковая группа. На этом участке противник также смог добиться значительного превосходства (см. таблицу 52).
Таблица 52
| 4-я армия | Части 4-й армии и 2-я танковая группа | Соотношение | |
| Дивизии | 7 | 20,5 | 1 : 2,9 |
| Личный состав | 71 349 | 461 680 | 1 : 6.5 |
| Орудия и минометы | 1 657 | 5 953 | 1 : 6.5 |
| Танки | 520 | 1 021 | 1 : 1.9 |
На Юго-Западном направлении группе армий "Юг", объединявшей германские, румынские, венгерские и хорватские войска, противостояли части Киевского особого и Одесского военных округов (Юго-Западного и Южного фронтов). Советская [481] группировка на Юго-Западном направлении была сильнейшей на всем фронте, поскольку именно она должна была наносить главный удар по противнику. Однако и здесь советские войска не завершили сосредоточение и развертывание. Так, в КОВО в непосредственной близости от границы находилось лишь 16 дивизий, а 14 располагались в 50—100км от нее. С середины июня началось выдвижение к границе войск 31-го (193-я, 195-я, 200-я стрелковые дивизии), 36-го (140-я, 146-я, 228-я стрелковые дивизии), 37-го (80-я, 139-я, 141-я стрелковые дивизии), 49-го (190-я, 198-я, 109-я стрелковые дивизии) и 55-го (130-я, 169-я, 189-я стрелковые дивизии) стрелковых корпусов. В ОдВО в 50-км приграничной полосе находилось 9 дивизий, а 6 располагались в 50— 100-км полосе. Кроме того, на территорию округов прибывали войска 16-й и 19-й армий, из состава которых к 22 июня сосредоточилось 10 дивизий (7 стрелковых, 2 танковые и 1 моторизованная), общей численностью 129 675 человек, 1 505 орудий и минометов и 1 071 танк{1525}. Даже не будучи укомплектованными по штатам военного времени, советские войска превосходили группировку противника (см. таблицу 53), однако они не завершили сосредоточение и развертывание.
Таблица 53.{1526}
| КОВО и ОдВО | Группа армий "Юг" | Соотношение | |
| Дивизии | 91,5 | 61,5 | 1,5 : 1 |
| Личный состав | 1 412 136 | 1 508 500 | 1 : 1 |
| Орудия и минометы | 26 580 | 16 008 | 1,7 : 1 |
| Танки | 8 069 | 1 144 | 7 : 1 |
| Самолеты | 4 696 | 1 829 | 2,6 : 1 |
Войска противника имели лишь некоторое превосходство в живой силе, но значительно уступали в танках, самолетах и несколько меньше в артиллерии. Но на направлении главного удара группы армий "Юг", где советской 5-й армии противостояли части 6-й немецкой армии и 1-я танковая группа, противнику удалось добиться лучшего для себя соотношения сил (см. таблицу 54).
Таблица 54.{1527}
| 3-я армия | 6-я армия и 1-я танковая группа | Соотношение | |
| Дивизии | 8 | 15 | 1 : 1.9 |
| Личный состав | 93 368 | 339 340 | 1 :3.6 |
| Орудия и минометы | 2 215 | 4 035 | 1 : 1,8 |
| Танки | 712 | 521 | 1,4 : 1 |
Самым благоприятным для Красной Армии было соотношение на фронте Ленинградского военного округа, где ему противостояли финские войска и части немецкой армии "Норвегия" (см. таблицу 55). На Крайнем Севере войскам советской 14-й армии [482] противостояли германские части горнопехотного корпуса "Норвегия" и 36-го армейского корпуса (см. таблицу 56), и здесь противник имел превосходство в живой силе и незначительное — в артиллерии. Правда, следует учитывать, что, поскольку военные действия на советско-финляндской границе начались в конце июня — начале июля 1941 г., обе стороны наращивали свои силы, и приведенные данные не отражают численности войск сторон к началу боевых действий.
Таблица 55.{1528}
| ЛВО | Финская армия и армия "Норвегия" | Соотношение | |
| Дивизии | 21,5 | 21,5 | 1 : 1 |
| Личный состав | 426 230 | 407440 | 1 : 1 |
| Орудия и минометы | 9 589 | 3 084 | 3,1 : 1 |
| Танки | 1 857 | 192 | 9.7 : 1 |
| Самолеты | 2 104 | 424 | 5 : 1 |
Таблица 56.{1529}
| 14-я армия | Противник | Соотношение | |
| Дивизии | 5 | 4 | 1,2 : 1 |
| Личный состав | 52 600 | 97 041 | 1 : 1,6 |
| Орудия и минометы | 1 150 | 1 037 | 1,1 : 1 |
| Танки | 392 | 106 | 3,7 : 1 |
Таким образом, германское командование, развернув на Восточном фронте основную часть вермахта, не смогло добиться подавляющего превосходства не только в полосе всего будущего фронта, но и в полосах отдельных групп армий. Однако Красная Армия не была отмобилизована и не закончила процесс стратегического сосредоточения и развертывания. Вследствие этого части первого эшелона войск прикрытия значительно уступали противнику, войска которого были развернуты непосредственно у границы. Подобное расположение советских войск позволяло громить их по частям. На направлениях главных ударов групп армий германскому командованию удалось создать превосходство над войсками Красной Армии, которое было близко к подавляющему. Наиболее благоприятное соотношение сил сложилось для вермахта в полосе группы армий "Центр", поскольку именно на этом направлении наносился главный удар всей Восточной кампании. На остальных направлениях даже в полосах армий прикрытия сказывалось советское превосходство в танках. Общее соотношение сил позволяло советскому командованию не допустить превосходства противника даже на направлениях его главных ударов. Но в действительности произошло обратное.
Так как советское военно-политическое руководство не ожидало германского нападения, Красная Армия, начав в мае 1941 г. стратегическое сосредоточение и развертывание на Западном ТВД, [483] которое должно было завершиться к 15 июля, оказалась 22 июня 1941 г. застигнута врасплох и не имела ни наступательной, ни оборонительной группировки. Советские войска не были отмобилизованы, не имели развернутых тыловых структур и лишь завершали создание органов управления на ТВД. На фронте от Балтийского моря до Карпат из 77 дивизий войск прикрытия Красной Армии в первые часы войны отпор врагу могли оказать лишь 38 не полностью отмобилизованных дивизий, из которых лишь некоторые успели занять оборудованные позиции на границе. Остальные войска находились либо в местах постоянной дислокации, либо в лагерях, либо на марше. Если же учесть, что противник сразу бросил в наступление 103 дивизии, то понятно, что организованное вступление в сражение и создание сплошного фронта советских войск было крайне затруднено. Упредив советские войска в стратегическом развертывании, создав мощные оперативные группировки своих полностью боеготовых сил на избранных направлениях главного удара, германское командование создало благоприятные условия для захвата стратегической инициативы и успешного проведения первых наступательных операций.
Теперь обратимся к вопросу о качественном соотношении военной техники сторон. Основную ударную силу армий того времени составляли танковые войска. Однако каждая великая держава имела свою систему классификации бронетанковой техники. В Красной Армии танки классифицировались по боевой массе (масса заправленного танка с полным боекомплектом и экипажем). Соответственно на вооружении имелись легкие (Т-27 Т-37 Т-38 Т-40, Т-26, БТ-2, БТ-5, БТ-7, БТ-7м), средние (Т-28, Т-34) и тяжелые (Т-35, КВ-1, КВ-2) танки. В механизированном корпусе по штату должно было быть 71,4% легких танков (из них 43% БТ){1530}. В вермахте существовала своя собственная классификация танков. основанная на калибре танковой пушки. К легким относились T-I и T-II, T-1II считался средним танком сопровождения, а T-IV— тяжелым танком огневой поддержки{1531}. Кроме того, на вооружении вермахта находились трофейные чешские танки T-35(t) и T-38(t). Таким образом, прямое сопоставление техники сторон, как это обычно имеет место в историографии, невозможно.
Обративший внимание на этот факт В. Суворов предложил использовать для сопоставления американскую классификацию бронетехники, которая основывалась на том, что все танки до 20 тонн считались легкими, до 40 тонн — средними, а свыше 40 тонн — тяжелыми. Учитывая разницу в компоновке танка в СССР и Германии, он сделал вывод о том, что все германские танки являлись легкими{1532}. В принципе подобный подход является вполне возможным вариантом решения этого непростого вопроса, однако следует учитывать, что американская классификация все же ближе к советской, нежели к германской. Поэтому в таблице 56 приводятся не только количественные данные по [484] типам танков в Красной Армии и вермахте, но и в скобках указаны вес и вооружение (количество и калибр орудий и пулеметов), что, по нашему мнению, позволяет более объективно сопоставить бронетанковую технику сторон. В течение 38 лет отечественная историография утверждала, что к 15 июня 1941 г. 29% советских танков старых типов нуждалось в среднем, а 44% — в капитальном ремонте{1533}. Однако доступные материалы полностью опровергают эту версию, и в таблице 57 в скобках указано количество исправных танков обеих армий.
Таблица 57. Количество танков в вооруженных силах СССР и Германии на 1 июня 1941 г.{1534}
| Красная Армия | Вермахт | ||
| Т-35 (50 т, 1 — 76-мм, 2 —45-мм, 2 — 7,62-мм) | 59(48) | ||
| KB (47,5 т, 1 — 76-мм, 5 — 7,62-мм) | 504(501) | ||
| Т-28 (25.2 т, 1 — 76-мм, 4 — 7,62-мм) | 481(292) | 613(572) | T-IV (20-22,3 т, 1 75-мм, 1 — 7,92-мм) |
| Т-34 (26.8 т, 1 — 76-мм, 2 — 7,62-мм) | 892(891) | 377(377) | Штурмовые орудия III (22 т, 1 — 75-мм) |
| БТ-7М(14,65т, 1 — 45-мм, 1 — 7,62-мм) | 704(688) | 1113(1090) | T-III (20,3 т, 1 — 50-мм, 2 — 7,92-мм) |
| БТ-7(13,8т. 1 —45-мм, 2 — 7,62-мм) | 4563(3791) | 316(235) | Т-П1(19,Зт, 1 —37-мм, 3—7,92-мм) |
| БТ-5(11.5т,1 —45-мм, 1 — 7.62-мм) | 1688(1261) | 187(187) | Т-3 5(t)(10,5 т, 1 37-мм, 2 — 7,92-мм) |
| БТ-2(11,Зт,1—37-мм, 1 — 7,62-мм) | 594(492) | 779(754) | T-38(t) (9,7 т, 1 — 37-мм, 1 — 7,92-мм) |
| Т-26(10,25т, 1 —45-мм, 2 — 7.62-мм) | 9998(8423) | 1204(1159) | T-II (9.5 т, 1 — 20-мм, 1—7.92-мм) |
| Т-40(5,5т, 1 — 12,7-мм) | 132(131) | 38(38) | Орудия на самоходных лафетах (8,5 т, 1 — 150-мм) |
| Т-38 (3,3 т, 1 — 7,62-мм) | 1129(733) | 202(202) | Противотанковые орудия на самоходных лафетах (6,4 т, 1 — 47-мм) |
| 1-37(3,2 т, 1 —7,62-мм) | 2331(1483) | 1122(877) | T-I (6 т, 2 — 7,92-мм) |
| Т-27 (2,7 т, 1 — 7,62-мм) | 2376(1060) | 341(330) | Командирские (6 т) |
| Су-5 (50-65 т. 1 —76-152-мм) | 28(16) | ||
Итого | 25479 (19810) =77,9% | 6292 (5821) =92,5% | Итого |
Для полной картины состояния танкового парка вермахта и Красной Армии следует помнить, что в июне 1941 г. в СССР было произведено 305 танков, а в Германии — 312. Потери вермахта в Африке до 22 июня составили 16 танков{1535}. [485]
В отечественной историографии широко распространены утверждения о том, что, кроме Т-34 и KB, все остальные танки были устаревшими{1536}. Однако сопоставление тактико-технических данных советских и германских танков показывает, что никакого существенного превосходства германская техника не имела. Какие-то параметры были лучше у танков противника, а какие-то — у советских танков. Большая скорость и лучшая проходимость позволяли использовать советские "устаревшие" танки для борьбы с немецкими на равных. Ход боевых действий в 1941 г. показал, что если советские "устаревшие" танки примерно соответствовали германской технике, то Т-34 и особенно KB существенно превосходили все типы танков вермахта. Более того, оказалось, что германские войска вообще не располагают средствами, которые позволили бы на равных бороться с этими типами танков Красной Армии. Однако нельзя не отметить, что танковые войска вермахта имели опыт современной маневренной войны, четкого взаимодействия с другими родами войск на поле боя, что позволило им получить определенное качественное превосходство над советскими танковыми войсками, которые не закончили очередную реорганизацию и были вынуждены зачастую вступать в бои без поддержки не только авиации, но и пехоты или артиллерии.
Сопоставление качественных показателей артиллерии обеих сторон показывает, что ни о каком качественном превосходстве немецкой артиллерии не может быть и речи. Если же учесть, что большинство орудий противника были модернизированными образцами эпохи Первой мировой войны, а советские создавались в 30-е гг., то необходимо признать, что задел для совершенствования советской артиллерии был существеннее немецкого. Кроме того. Красная Армия получила на вооружение БМ-13 — знаменитую "катюшу", аналога которой немцам не удалось создать до конца войны. Так что говорить о превосходстве немцев в качестве артиллерии нет никаких оснований. Другое дело, что артиллерийские части вермахта имели боевой опыт и отработанное взаимодействие с другими родами войск на поле боя. Используя свой опыт современной войны, германские артиллеристы в начале войны действовали более умело и добивались серьезных успехов.
С авиацией дело обстояло несколько иначе. Сопоставляя тактико-технические данные авиационной техники, нельзя не отметить, что советские самолеты, принятые на вооружение в первой половине 30-х гг., существенно уступали однотипным самолетам противника, которые были модернизированы с учетом опыта войны в Европе. Советские самолеты новых конструкций, принятые на вооружение в 1939—1941 гг., не только не уступали самолетам люфтваффе, но и имели значительно больший потенциал для дальнейшего совершенствования. Но в советских ВВС новые самолеты составляли около 25% общего количества и не [486] были еще освоены личным составом. Нужно также отметить и лучшую организацию ВВС Германии, которые располагали крупными авиационными соединениями. Советская авиация была раздроблена между армиями, фронтами и авиацией дальнего действия. Кроме того, подготовка летного состава люфтваффе была лучше, и он имел в массе боевой опыт. Подготовка же советских летчиков была слабее, у большинства из них не было и боевого опыта. Так, летная подготовка советских летчиков составляла 30— 180 часов, а немецких— 450 часов. Следовательно, немецкие ВВС имели качественное превосходство.
Таблица 58. Численность самолетов в ВВС Германии и СССР{1537}
| Германия | СССР | Соотношение | |
| Бомбардировщики | 2 642 | 6 887 | 1 : 2,6 |
| Разведчики | 823 | 1 934 | 1 : 2,3 |
| Истребители | 2 249 | 9 881 | 1 :4,4 |
| Штурмовики | — | 57 | — |
| Прочие | 1 138 | 5 729 | 1 : 5 |
| Итого | 6 852 | 24 488 | 1 : 3,6 |
По мнению современных германских исследователей, анализ состояния Восточной армии вермахта к 22 июня 1941 г. показывает, что "дивизии с лучшим оснащением были сосредоточены вокруг танковых групп, в то время как между ними и на флангах использовались преимущественно менее боеспособные и малоподвижные дивизии. В целом Восточная армия производила впечатление скорее "лоскутного одеяла", вопреки очень распространенному в послевоенной литературе суждению, что Гитлер, благодаря гибкой экономике молниеносной войны и ограблению оккупированных территорий, смог мобилизовать против СССР мощную однородно оснащенную армию. Этот сам по себе довольно неожиданный факт объясняется не только имевшимися тогда материальными возможностями германского военного командования, но также и тем, что решение напасть на Советский Союз не было обеспечено соответствующими энергичными мерами в области вооружения. Его производство не было соотнесено с потенциалом противника, поскольку германское руководство исходило из того, что сможет имеющимися силами уничтожить военный потенциал СССР в течение нескольких недель"{1538}.
Таким образом, явного качественного превосходства техники, как и ее количественного превосходства, у вермахта не было. Однако подготовка личного состава и эксплуатация этой техники в вермахте были более высокими, чем в Красной Армии. Явным преимуществом вермахта было то, что сосредоточенные для нападения на СССР войска находились в развернутом состоянии и полной боевой готовности, а Красная Армия еще только начала сосредоточение и развертывание войск на Западе. Германские [487] войска имели достаточно высокий боевой дух рассчитывали еще на одну молниеносную войну. К лету 1941 г. вермахт был сильнейшей армией мира, что делало его очень серьезным противником. И если советским конструкторам удалось еще до войны создать технику, которая стала базой для будущего качественного превосходства над германской, то Красной Армии еще только предстояло научиться бить врага этой техникой, и учеба эта была долгая и трудная.
Все это лишний раз показывает, что попытки отечественной историографии объяснить вслед за Сталиным поражения советских войск в начале войны то количественным, то качественным превосходством германской техники недостаточно обоснованы. Существенного качественного превосходства немецкой техники не было, а количественного немцы смогли добиться лишь в личном составе и на отдельных направлениях в артиллерии. Однако общее соотношение сил позволяло Красной Армии не допустить и этого перевеса. Поэтому на первое место выходит вопрос об использовании наличных сил Красной Армии, об умении ими правильно распорядиться. Именно этого умения и не хватило советскому военно-политическому руководству, что и привело к столь трагическому началу войны. Отсутствие у советского командования четко проработанной стратегии оборонительной войны и недостатки в боевой выучке войск стали главными причинами, предопределившими поражения Красной Армии в начале войны. Войска, не будучи развернутыми и укомплектованными, должны были с ходу вступать в сражение с превосходящими их в каждом отдельном бою силами противника, который действовал в целом более профессионально. К сожалению, героизм воинов Красной Армии не мог заменить четкую и продуманную систему обороны и руководства войсками.
Доступные исследователям материалы показывают, что, оказавшись летом 1940 г. в стратегическом тупике, германское руководство было вынуждено изыскивать новые возможности выиграть войну с Англией. Однако вскоре выяснилось, что у вермахта не хватает сил для высадки на Британских островах, которая и так слишком рискованна, а расширение боевых действий против Англии на периферии Европы требовало определенной подготовки, а главное, создания политических условий путем более тесного сотрудничества с Италией и другими заинтересованными сторонами— от Испании до Японии. Однако переговоры показали, что нейтральные страны не спешат втягиваться в войну, выжидая развития событий. Не последнее место в этих политико-стратегических расчетах Берлина занимал и СССР, переговоры с которым показали, что Москва не прочь продолжить политику сотрудничества с Германией, но при этом требует от Берлина новых территориальных уступок в отношении Финляндии, Балкан и Ближнего Востока. Все это ясно продемонстрировало, [488] что Советский Союз не только является политически независимым мощным соседом Германии, но и стремится проводить политику обеспечения собственных интересов в Европе, что совершенно не отвечало замыслам Берлина. Исход советско-германских переговоров ноября 1940г. явно подтолкнул германское руководство сделать ставку на военное сокрушение СССР.
Первоначально в Берлине задумались о реализации идеи "Восточного похода" в эйфории от победы над Францией. Однако неудачные попытки вывести из войны Англию привели к тому, что в германском руководстве стали рассматривать будущую войну с СССР как реальный шанс достичь победы на Западе. Считалось, что быстрый разгром Советского Союза позволит Берлину получить широкую сырьевую базу, использование которой сделает Германию способной противостоять в затяжной войне Англии и США. Подобному восприятию проблемы "Восточного похода" способствовала недооценка военно-экономической мощи и политической стабильности СССР и крайняя переоценка сил вермахта. Даже когда в ходе подготовки войны на Востоке выяснилось, что Германия не располагает силами, способными нанести гарантированное поражение Советскому Союзу, германское руководство вместо поисков иного выхода из стратегического тупика решило по опыту войны в Европе сделать ставку на максимально сильный первоначальный удар, который, вероятно, должен был привести к краху Советского государства. Более того, зная об ограниченности германских сил, в Берлине всерьез планировали победоносно завершить "Восточный поход" самое позднее в ноябре 1941 года, поскольку, как отмечают современные германские исследователи, "германское командование было уверено в том, что если не в материальном отношении, то в оперативном искусстве ведения войны оно сможет достичь решающего военного превосходства"{1539}.
Ретроспективное рассмотрение этой проблемы показывает: все военное планирование "Восточного похода" было настолько авантюристичным, что невольно возникают сомнения, руководствовалось ли вообще германское военно-политическое руководство здравым смыслом. Во-первых, с самого начала было ясно, что разгром СССР в рамках краткосрочной молниеносной кампании неосуществим хотя бы в силу географических причин. Во-вторых, затяжная война на Востоке поставила бы Германию в ситуацию войны на два фронта, что означало бы ее неизбежное поражение. В-третьих, как осторожно сформулировал эту мысль А. Филиппи, "действовавшие на Восточном фронте германские сухопутные войска и выделявшиеся для их поддержки средства из состава других видов вооруженных сил едва ли были в состоянии выполнить такого рода задачи"{1540}. Иными словами, у Германии просто не было сил для разгрома Красной Армии. Если же еще учесть, в-четвертых, то, что советский военно-промышленный [489] комплекс был гораздо более приспособлен для снабжения армии в ходе затяжной войны необходимой техникой, то весь "Восточный поход" нельзя расценить иначе как самоубийственную авантюру германского руководства. Или, как отметил после войны ее участник генерал Г. Блюментрит, "приняв это роковое решение, Германия проиграла войну"{1541}. [490]